- Нужно сказать старейшине! - восклицаю я, хватаясь за юбку бабушки. - Молю, помоги ей! Старейшина тебя послушает, как одну из старших женщин! Он уважает тебя, прошу!
Я рухнула на колени, цепляясь в грубую ткань. Кладу голову бабушке на кончик старой обуви, практически ползая у неё в ногах.
- Это он принялся за воспитание Аи. - спустя пару минут томительного молчания отозвалась она, погладив меня морщинистой рукой по тёмным волосам. - Сиди дома, Джиао, иначе они и тебя заберут. Не лезь в чужое дело.
- И что теперь будет с Аи? - осторожно вмешалась Янмин, хватая меня за запястье, чтобы закрыть собой мой силуэт в окне и отодвинуть от бабушки.
- Станет наложницей министра.
Янмин горько всхлипнула, дрожащими руками цепляясь в мои плечи.
Я опустила глаза в пол, что покрылся уродливыми дырами. Сжимаю кулаки до боли, оставляя на белоснежной коже яркие следы от ногтей, до крови кусая губы. Пульс звенит в ушах, не давая мне услышать тихих утешений бабушки. Слышу лишь то, как она закрывает двери на слабый замок, подпирает мешком зерна, чтобы никто не смел ворваться к нам и в полной тишине ложится на пол, укрываясь тонким одеялом. Янмин помогает мне сесть, а спустя некоторое время ложится рядом с бабушкой, быстро засыпая.
Всеми силами пытаюсь сосредоточиться на мирном дыхании близких, но в голове полный хаос. Крики за окном не стихали около нескольких часов, я слышала их даже через дрожащие ладони, что закрывали уши. Мои зубы стучат далеко не от холода, всё никак не могу прийти в себя, понимая, что отец Аи продал девушку.
Продал, словно чертов скот.
Мои мысли погружены попыткам найти выход, даже зная, что все двери для нас закрыты. Мы обычные нищенки, денег нет для того, чтобы сбежать из этой проклятой деревни, где каждый второй хочет овладеть тобой. Если меня всегда спасала бабушка, то Аи совсем одна, во власти отца. Он продал её в любовницы старого извращенца. Не могу в это поверить.
Я закрыла глаза до белых пятен перед собой, а после неожиданный мороз пронзил тело, заставляя вздрогнуть. Распахиваю очи, смаргивая с ресниц солёную влагу. Голоса за окном стихли, лишь едва слышные всхлипы доносились до чувствительного слуха. Я слышу чужое дыхание слишком близко, отчего испуганно вздрагиваю. С опаской выглядываю из окна, а после прикрываю рот трясущимися ладонями, чтобы не вскрикнуть от ужаса. Сердце сейчас вырвется из грудной клетки, норовясь разбиться.
Привлекательное лицо напротив полностью окровавлено, лишь карие глаза сверкают в густой ночи. Мягкие черты лица привычно красивы, а глаза до истомы красны. Настороженно оглядываюсь на спящую семью, смотря, как десятилетняя Янмин доверчиво прижимается к бабушке, которая заботливо обнимала внучку даже во сне. Мои глаза вновь возвращаются к Аи, чьи пальцы пролезли в бамбуковую решётку на наших окнах. Моя рука вмиг дотрагивается до её красной, от ударов, кожи. Они били её даже по изящным пальцам.
- Джиао, помоги мне. - едва различимо шепчет девушка. - Помоги мне, прошу.
Никогда не выходи из дома ночью.
Ночь поглотит тебя, словно чертей омут.
Твоё горячее дыхание покроется инеем, каждый вздох проглотит кто-то другой.
Не дыши этой ночью.
Молись. Просто молись о том, чтобы встретить новый рассвет.
- Прости. Умоляю, прости. - хриплю отчаянное, вновь присаживаясь под окном, чтобы не смотреть ей в глаза. - Прости меня, Аи. Я ни чем не могу помочь, боюсь, что последствия не заставят себя ждать. Янмин может пострадать.
Мне до слёз стыдно, что я ничего не могу сделать. Слышу, как звонко она хмыкает, но не произносит ни слова мне в упрёк. Аи, наверняка, злится. Знает, что, если я вмешаюсь, то тоже смогу попасть под горячую руку, тем самым подставляя бабушку с младшей сестрой. Я не могу так рисковать семьёй. Уверена, что подруга поймёт мою больную беспомощность.
Мы сидели практически рядом, нас разделяла лишь чертова стена. Она, по ту сторону, разбита, полностью в крови, сидит на холодной земле, оставляя следы на нашем доме, а я совсем бессильна. Даже обнять её сейчас не могу, боясь пошевелиться.