Нет, на данный момент мне совсем не хочется иметь что-нибудь общее с собратьями-людьми. Да и надобность в прогулке отпала. Просто буду сидеть и думать о Бет…
Ах, роковая мысль. Какие у Бет глаза, какая улыбка, волосы ниспадают на мое лицо. Вот она говорит, чуть приоткрывая завесу над мраком тайн, о своем развращенном и нездоровом прошлом, делает какие-то тонкие намеки… Тогда мы будто колебались между жизнью и смертью, и казалось, что я не властен над судьбой…
Нет, хватит — так я, пожалуй, сойду с ума. Надо радоваться жизни, шутить, острить, сорить деньгами, любить ради приятности и не впускать никого к себе в душу. Гоняться за удовольствиями и отдаваться всей душой покупке нарядов — одним словом, вести себя как денди. Я отказываюсь сохнуть по Бет.
Итак, набираю горячую ванну, добавляю пенку со свежим лиственным ароматом, вешаю в гардероб костюм, а остальное отправляется в корзину для грязного белья. Тщательно и с изыском подбираю новую одежду: шелковые трусы-боксеры, клетчатые носки, черные джинсы… Нет, зеленые вельветовые брюки, нет, все-таки джинсы… Хорошо, пусть будут черные молескины. Теперь свежевыглаженная рубашка кремового цвета с двойными манжетами и шелковые ленты вместо запонок. Галстук? Слишком — нечего так расфуфыриваться. Пусть воцарится галантность денди… И не забывай смотреть на мир поверхностно! Пока наполняется ванна, я делаю двадцать отжиманий и пятьдесят раз поднимаю корпус, а затем изучаю свое голое тело в зеркале. Можно сказать, не самая плохая фигура — бывает и хуже. Правда, колени меня подвели, прямо-таки несчастье, а не колени. Бледные круглые булыжники в обрамлении редких черных волос. Да, лучше не смотреть. И лодыжки вполне уместно смотрелись бы под брюхом какой-нибудь крупной птицы. Но в целом не так уж и плохо.
Я лежу в ванне, закрываю глаза и думаю о том, что неплохо бы выпить джина с тоником. А вместо этого начинаю ломать голову над трудными для понимания вопросами этики и эстетики, как и должен был бы поступить в подобной ситуации денди. Тру себя мочалкой, мою голову, обильно смачиваю щеки пенкой и бреюсь с особой тщательностью, пока щеки не становятся гладкими словно яйцо. Приходит мысль выщипать брови — мои роскошные кустистые брови, но я все-таки решаю воздержаться. (Нелепость какая, брови выщипывать.) Не надо думать, будто все денди — суетливые, самовлюбленные воображалы с припорошенным кокаином носиком. (А вот от растительности в носу, к сожалению, все-таки придется избавиться.) Натираюсь бальзамом после бритья с «экстрактом коры баобаба», как говорится на этикетке, под мышки — дезодорант, тальк как обычно и легкий намек на лосьон после бритья. И, наконец, облачившись в подобранное заранее одеяние, неторопливой, но уверенной походкой (хотя, увидь меня Кэт в эту минуту, она наверняка подумала бы, что я недавно заработал чрезвычайно болезненную мозоль, — да что с нее взять, не разбирается в таких вещах) прохожу в гостиную. Задерживаюсь на краткий миг в библиотеке, беру с полки словарь и нахожу слово «иератический», подношу к губам палец и, в напряженной задумчивости эстета глядя в окно, размышляю про себя: «Иератический. Да-а…» Затем возвращаю на место словарь, беру яркое подарочное издание под названием «Золотой век», ставлю компакт-диск с музыкой Шопена и растягиваюсь на диване. Настоящий денди. Не томящийся меланхоличный жиголо, безнадежно и безответно влюбленный, а эстет, чей разум занят более возвышенными вещами.
Само спокойствие и умиротворенность.
Глава 10
И вот тогда-то и начали происходить удивительные совпадения.
Наименее примечательным из них стала встреча в одном низкопробном, декорированным под ирландский бар заведении. (Из тех, которые никто никогда не посещает.) Мы с Майлзом забежали туда чего-нибудь выпить, как вдруг совершенно неожиданно наткнулись на… кого бы вы думали? — на Клайва с Амритой, которая только что вернулась из Дели, с празднования «свадьбы века».