«Кэт, уезжаю на пару дней. Позаимствовал твои штанишки и прочее — хочу узнать себя с женской стороны. Объясню позже.
Позвоню. Целую, Дэн».
Бет в глубоком забытьи и вообще не реагирует на внешние раздражители, что упрощает мою задачу, хотя я и начинаю сомневаться — стоило ли сыпать в горячий шоколад столько снотворного? Правда, у нее был такой видок, что меньшее количество могло и не сработать.
Пытаюсь стащить с этой сони одеяло и водрузить ее на ноги, но она только с большим остервенением хватается за него, как утопающий за спасательный круг. В конце концов плюю на все, делаю огромную самокрутку — внутри Бет, снаружи одеяло — и взваливаю сверточек на плечи.
Уже в коридоре замечаю ее босые ноги, высовывающиеся из одеяльного рогалика, — как кстати, чуть про ботинки не забыл. Кладу свою ношу на диван, заглядываю в квартирку Кэт и заимствую пару ботинок и толстые носки. Помимо всего прочего потребуется атлас автодорог, а утащить все это за один присест нет никакой возможности. Так что затыкаю носки за пояс, сую атлас в зубы, крякнув, расшнуровываю ботинки и надеваю их на босые ноги моей спящей красавицы. Холодная обувь явно ей не по душе, бедолага корчится и бормочет что-то спросонья. Наконец закидываю ее себе на плечо и выхожу из квартиры, не забыв захлопнуть ногой дверь.
Кладу Бет на пассажирское сиденье, откатываю его до предела и шлепаюсь рядом. Она все спит. В лифчике, в панталонах, укутана в одеяло по самые плечи, грубые коричневые ботинки надеты на босу ногу. Голова на подголовнике, губа рассечена, левый глаз заплыл, неприбранные спутанные волосы рассыпались вокруг…
Какая прелесть!
Целую ее в щечку, бедняжка мурлычет что-то спросонья и зарывается поглубже в одеяло. Завожу машину — и в путь.
Останавливаюсь в конце улицы и ныряю в магазинчик индуса купить горячего шоколада. К великой моей радости, индус сегодня не слишком разговорчив и, более того, удручен: стоит и помалкивает. Дело в том, что очень ответственный международный матч по крикету «Индия — Пакистан» прошел не совсем так, как он надеялся. «Гнусные пакистанцы, подлые жулики», — бормочет индус, угрюмо поедая перченую лапшу с приправами.
Впрочем, он немного приободряется, когда я выкладываю почти десять фунтов за горячий шоколад, и еще больше оживает, вспомнив о некой статье в свежей газете.
— Вот забавно, — говорит он. — Телевизоры из губки. Что за бред он несет?
Мой собеседник берет из стопочки свежий номер «Дейли мейл». (Индус — большой почитатель популярной прессы консервативного толка.)
— Здесь печатают много хороших статей о семье, — говорит он. — Эти люди из газеты хорошие, они уважают семейные ценности и не любят полумальчиков-полудевочек, как и я. Терпеть их не могу — все вокруг заполонили.
На девятой странице крохотная затейливая статейка — одна из тех коротеньких заметок из-за рубежа, над которыми принято потешаться. Так вот, в ней говорится, что на балтийское побережье, где-то в районе Гданьска, в огромных количествах выносит крохотные телевизоры из пористой резины с очаровательными мордашками (помеси шакала со спаниелем). Эти крохотульки плотно забили прибрежные воды до самого Калининграда. И что же учудили русские? Начали охотиться на эти телевизоры, чуть ли не вырывая их друг у друга из рук, и, движимые неуемной жаждой наживы, стараются наложить свои меховые варежки на последнюю модель западных цифровых телевизоров. И все из-за меня! «Первоначальный замысел неудачно окончившегося трюка принадлежит вундеркинду пиара, молодому сотруднику «Орме, Одсток и Олифант» Дэниелу Своллоу, который с недавнего времени оставил компанию». Вот мерзавцы. Не знаю, что хуже: когда тебя постоянно пинают за обидную промашку или когда на всю страну объявляют «вундеркиндом пиара». Наверное, стоит написать в газету гневное письмо и потребовать опровержения — пусть укажут, что сейчас я работаю в увлекательнейшей сфере интимного обслуживания и не имею никакого отношения к рекламе и связям с общественностью.
— Вот посмотри. — Индус облокачивается на прилавок и тычет пальцем в газету. — Опять твой однофамилец Дэниел Своллоу. Чудеса, да и только!