— Поговорил с ней?
— Пока нет, — вздыхает он. — Боюсь, уйдет.
Устало пожимает плечами.
— Не знаю даже, что меня сильнее пугает. Мечется она, никак покоя не найдет — не к добру все это. Угомонилась бы уже. Что ни говори, а малышка не в себе. А ты что скажешь?
— Да все девчонки рано или поздно через такое проходят.
— Я только не могу понять почему? Я что-то не так делаю или что?
— Нет, — твердо говорю я. — Тебе себя винить не в чем. Она ведь молоденькая еще, верно?
— Думаешь, нагуляется — остепенится?
— Вполне возможно. Почему бы и нет?
— Эх, наверное. Так, думаешь, лучше спустить все на тормозах?
После некоторого размышления я соглашаюсь:
— Пожалуй, это самое разумное.
Глава 24
А тем временем мы с Бет продолжаем тайно встречаться, не слишком сближаясь. Близость между нами скорее духовная: у нас нет друг от друга секретов, и мы с легкостью говорим по душам.
Одним погожим деньком я спрашиваю:
— Ну и сколько же у тебя было мужчин? Назови свою счастливую цифру.
Бет смеется, пораженно глядя на меня.
— Ничего себе вопросик! Так и вызывает на откровенность. Слушай, ты же сам прекрасно знаешь, что девчонки умеют считать только до трех.
— Ну уж нет, выкладывай.
Моя умница закрывает глаза, задирает нос, складывает ручки на коленях — вы подумайте, какая паинька и скромница! Явно переигрывает.
— А трех тебе не хватит?
Широко открыв глаза, Бет старается не смотреть на меня и улыбается чему-то своему — неуверенно так.
— Ну, скажи сколько.
Она неуверенно сообщает результаты самых приблизительных подсчетов.
— Почти тридцать человек, — повторяю я. — Неплохо.
— Почти тридцать мужчин, — уточняет Бет.
— В смысле?
— Ты спросил, сколько у меня было мужчин, — с кривой улыбочкой поясняет она. — Речь шла только о мужчинах.
— Испытываешь мое терпение, да? — Бет отрицательно качает головой под моим пристальным взглядом. — Тогда кто, Ливви?
— Может, и она.
— А сколько еще? — с каким-то нарочитым, детским нетерпением спрашиваю я, прекрасно понимая, как глупо все это выглядит со стороны.
— Ну хорошо, если считать и женщин, — говорит она, — то надо бы уточнить — что считать состоявшимся актом?
— Скажем, если бы мне пришлось посчитать, со сколькими парнями переспал я… Чего, разумеется, не было ни разу, — суетливо добавляю я, думая про себя: «Если, конечно, не считать того нелепого происшествия — скорее даже недоразумения — с Байлсом, когда мы ездили на военную подготовку всем классом; и того странного, полного мечтаний, почти романтического лета в шестом классе, когда мы сдружились с Гамильтоном-Дальримплом…» — Так вот тогда я бы считал состоявшимся половым актом проникновение внутрь тела. Его органом или моим.
Бет вскидывает брови, и я тихо уточняю:
— То есть мелкие шалости в душевой или, скажем, в походе не считаются.
— Понятно.
За столиком повисло неловкое молчание (неловкое для меня и уморительно забавное для Бет).
— Итак, — подвожу я итог, — если говорить о женщинах, то для них полноценная интимная близость определяется как… достижение — или, хорошо, приближение к точке оргазма благодаря тому, что кто-то другой манипулирует с твоим телом в постели.
(Господи, никогда не думал, как сложно определить, что же считать полноценной интимной близостью.)
— Или где бы то ни было.
— Или где бы то ни было. Все остальное можно отнести в разряд дружеского тисканья.
— Тогда, — сознается Бет, — я перебрала далеко за тридцать.
Чувствую, как вопреки моему желанию разгораются глаза.
— Впрочем, стоит кое-что уточнить, — продолжает она. — Если определение близости сводится, как ты очаровательно выразился, к достижению точки оргазма, то нужно оговориться — это исключительно мужской подход.
— Извини, ничего не могу с собой поделать — таким уж родился.
— Возьмем хотя бы эту твою «точку». Для парня оргазм, может, и точка, а для девушки… по крайней мере в идеале — если любовник действительно хорош, то это… целая зона. Плато. А когда я слышу «точка», то понимаю «полсекунды». Так на чем я остановилась?
— На девушках, — подсказываю я, с трудом скрывая нетерпение. — Ты и другая девчонка в постели. Вдвоем. Голые.