— Лилия правильно поступила.
— Я ослышалась? — Варвара отвлеклась от скидывания на пол чайного сервиза.
— Революция требует жертв. Ты считала иначе? На шахматной доске она играет за черных и белых, изучает противника. Нужно соблюдать правила, иначе удалят с поля боя. — Матвей зевнул и поплелся в спальню. — Останься, каждый маг необходим во время революции.
Двумя прыжками девушка догнала его и толкнула к стене. По виду Матвей решил, что в ней закипает злость.
— Давно ли ты перестал следить за семьей? Ты узнал о сопливых мечтах Лилии и сразу помешался, ослеп! То, что было ценнее всего, ушло на второй план. Очнись! Мир будет по-прежнему уродлив. Твои мечты сгорят и станут ненужными, ведь кое-кто забыл о близких. Если тебе нравится чувствовать себя ничтожеством — чувствуй! Но других такими не считай. Если Олесь верит, что может спасти мир — не мешай его вере. Однажды настанет утро, и ты его уже никогда не увидишь, но поймешь: он был твоим раем, а все остальное — адом!
Еще долго звучал в голове ее голос, когда она, так и не найдя термоса, взяла рюкзак и хлопнула дверью.
Пятнадцатью минутами позже Матвей нашел в себе силы подняться с кровати, одеться и дойти до квартиры Лилии. Он долго стучался. Ему не открывали, хотя шумели на пороге.
— Дверь. Открой! Глухим представляться не стану.
Открыл дверь Толя, молодой помощник Лилии, почти ее правая рука. Он высунул голову, затем не спеша вышел в подъезд.
— Да? Ты из-за Альфреда? Не слушай его брехню. Лилия никогда с охотниками дел не имела. Вот же шут! — Толю прошиб пот; он утер капли со лба и выдавил улыбку.
«Ага. Не его ли ты сейчас потрошишь? То-то не открывал», — усмехнулся про себя Матвей.
— Я к Лилии.
— Ее с Олесем вызвали по срочному делу в Казань. Жди, дней через пять вернутся.
Не прощаясь, Матвей вышел на предутреннюю улицу. Ни одной машины во дворе не было. Должно быть, и правда уехали. Но Олесь-то зачем?
Нехорошее предчувствие посетило Матвея. Он видел в Лилии себя, поэтому доверял ей. Но что, если Варвара права: его ослепила идейная схожесть? Неужели он и впрямь собственноручно сдал своего Олеся прямо в руки врагу?
Вытащив мобильный телефон из брюк, Матвей набрал номер вождя. Вместе с долгими гудками он вернулся домой, снял обувь и сел на диван. Телефон Олеся спрятался между складками дивана. Поняв, что никто ему не ответит, он сбросил вызов.
Матвей решил, что попросит прощения, когда Олесь вернется. Не только у него, еще у Хмылки. За отвратительнейшее поведение, злой, откровенный язык. Своими словами он пытался спасти романтика от гибели души. Магам-мечтателям крайне тяжело жить после того, как их корабли с мечтами затонули. Матвей не затопил корабли Олеся, даже не ударил по ним, но стал им угрозой. Быть таковой Матвей не желал. Да и любил он в Олесе идеалиста. Уж лучше стать для него и Хмылки нежным, веселым и добрым, каким его еще не видели, чем продолжать все рушить.
Лишь бы Олесь вернулся.
Из открытого окна резанул грубый мужской голос, вещавший из мегафона:
— Приказом Министерства борьбы с магами от двадцатого августа сего года заявлено прекратить деятельность лагеря «Освободители» и схватить преступников! Корпус первый и корпус второй! Вам даны три минуты. Выходите с поднятыми руками. В противном случае по истечению времени вы будете принудительно выведены и расстреляны.
Глава 22. Охотники и жертвы
Катя с тревожным взглядом повернулась к окну. Подходить близко к нему она боялась: полсотни охотников выискивали цель из пистолетов. Тем временем в квартире шумели все, кто только мог. Каждый пытался перебить говорившего, указывая, как поступить.
Матвей успел сказать, что Олесь и Лилия покинули город и, скорее всего, находятся в меньшей опасности, чем лагерники. А вот Варваре может не повезти — она ушла совсем недавно. То, что происходило сейчас, стало привычным для многих магов-путешественников — облава под самое утро.
Катя вернулась в толпу, которая скопились в коридоре, и пересчитала собравшихся. Соседи с первого, второго и третьего этажа — почти все тут. Никто из них не бросился к ногам охотников. Виктория, юная леди, отрицавшая существование косметики, со скромностью прижалась к двери в туалет. Она без труда могла загипнотизировать кого угодно, таков ее дар. Рамиль и Василь, два брата-близнеца, обычно шутливые, теперь с серьезностью прислушивались к звукам, доносившимся то из распахнутого окна, то из подъезда. Оба научились левитировать в один день в далеком детстве. Петр, доживший до семидесяти трех благодаря умению становиться невидимым, сидел на полу и качал головой, сетуя на облаву. Ландыш, жена Альфреда, бледная, от того что муж куда-то пропал, теребила пуговицы на платье. О ее способности Катя знала одно: чанк связан с водной стихией. Андрей, суровый мужчина, всегда носивший с собой заряженный пистолет, спорил с Лейсаной. Его чанк прост, но эффективен — телекинез. Евгений, совсем еще мальчишка, позволял другу держаться за его плечо. У Жени самый удивительный дар и самый ненужный — он умел в совершенстве играть на всех музыкальных инструментах мира. Денис, его друг, был слеп. Он единственный, кто не видел жутких мужчин и женщин, собравшихся во дворе. Ничем он не владел, любить не умел. Денис — человек, примкнувший к магам, оттого что в людском обществе граждане с физическими дефектами были не нужны. Таких людей травили и сбрасывали в канавы. Горькая правда о тех, кто не познал любви.