Глава 7. В лесу прифронтовом.
Виктору Борисовичу представлялось, что путешествие сквозь время и пространство будет выглядеть примерно как в его любимом сериале 90-х: — «Скользящие» - долгий полёт по сверкающему извилистому коридору с покрытыми звёздами разноцветными стенами ... никакого полёта не было. Отважный путешественник в прошлое спустя неуловимое мгновение после своего прыжка просто с размаху шлёпнулся всем телом в нечто холодное, склизкое и - слава богу - достаточно мягкое. По инерции проскользнул пузом по этому холодному. И въехал прямо лобешником во что-то твёрдое так, что искры из глаз посыпались!
По прошествии некоторого неопределённого времени Виктор Борисович несколько оклемался и начал более-менее воспринимать окружающую действительность. И осознал, что лежит он в луже липкой грязи пополам с подтаявшим снегом, уткнувшись физиономией в чей-то сапог.
Виктор Борисович перекатился на спину, подмяв под себя рюкзак (не потерялся по дороге, слава богу!) Сапог принадлежал дедушке родному. Дед стоял на полусогнутых, держа в руках трёхлинейку и чутко сканируя пространство вокруг себя - не обращая никакого внимания на бултыхающегося у его ног Виктора Борисовича.
Дед был ... какой-то незнакомый он был. Ноздри курносого дедова носа прядали, как у гончей, вынюхивающей добычу. Сузившиеся глаза, казалось, превратились в два локатора, ощупывающих каждую деталь, каждую чёрточку окружающего мира. В его позе, в каждом мельчайшем движении тела - во всё чувствовалось внимание, и сила, и готовность к мгновенному стремительному движению, как у сидящего в засаде тигра. «Жаль Дениска своего прадеда не видит - предок-то у него круче любого Супермена» - промелькнула в голове Виктора Борисовича сумбурная несвоевременная мысль.
«Вставать надо, чего тут бултыхаться. Простужусь ещё» - подумал Виктор Борисович. И ужаснулся сам себе. С самого начала этого невероятного, фантастического, никому до него раньше не выпадавшего приключения в голове его постоянно булькали примитивные, можно даже сказать совершенно обывательские мысли. Абсолютно недостойные будущего спасителя СССР, освободителя Парижа и вершителя судеб человечества. Виктор Борисович вспомнил, как подозревал родного деда в желании забить его прикладом и податься в бомжи. И, покраснев до корней подстриженных под «машинку 9 мм» волос (неизжитая до старости привычка былого «качка»), перекатился по луже на четыре точки, использую дедов сапог как точку опоры.
Самостоятельно подняться с колен Виктору Борисовичу не довелось. Железная дедова длань ухватила его за ворот кожанки и подъёмным краном воздвигла в вертикальное положение.
Виктор Борисович быстро огляделся по сторонам. Они с дедом стояли посреди маленькой лесной поляны по щиколотку в липкой смеси глины, прошлогодней травы и листвы, чёрного, рыхлого, не растаявшего до конца весеннего снега. Вокруг поляны тесным сплочённым слоем сгрудились голые ещё, безлиственные деревья, среди которых городской обитатель Виктор Борисович сумел опознать только пару - тройку берёзок.
Лес гудел, щебетал птичьими голосами. Лес пах сыростью, мокрой землёй и снегом. И ещё чем-то очень - очень слабым, но ощутимо инородным. То ли дымом - не мягким и приятным дымом сгорающих в печи дров - а горьким и тревожащим душу дымом горелой резины и горелого железа. А ещё в лесу ощутимо попахивало чем-то сладким и мерзким одновременно. Виктор Борисович, втянув в себя воздух, пытался вспомнить, где же он раньше мог ЭТО нюхать. И вспомнил. Так пах трупик кошки, лет десять назад умудрившейся окончить свой жизненный путь под забором дачного участка Виктора Борисовича. Мертвечиной пахло в лесу.
Процесс впитывания впечатлений прервал хлопок по плечу, от которого Виктор Борисович аж слегка подпрыгнул. «То место, Витёк» - дед внимательно и сосредоточенно смотрел снизу вверх в лицо Виктор Борисовича. - «Отсюдова я к вам попал. Только тогда ночь была, а нонеча полдень. Там воной» - дед ткнул дланью куда-то в окружающую полянку заросли - «шоссейка. Ночью перейдём её как-нибудь, и дальше лесами до фронта дойдём».
Дед, отпустив плечо Виктора Борисовича, почесал пятернёй затылок под своей лохматой шапчонкой. - «Как вот только шоссейку-то перейти нам. Фриц, сука, крепко сторожит шоссейку-то. Нарваться можем. Как в прошлый раз нарвалися. Кады с Иваном-то бежали ...»