Неизвестно сколько времени продолжался этот бег от смерти. Минуты? Часы? Дни? Чужие голоса становились всё тише и тише. Чавканье вонзающихся в землю пуль было всё глуше и глуше. «Кажись ушли» - сквозь бег облегчённо подумал Виктор Борисович. И в этот момент торжества кто-то пнул его прямиком в копчик. Так больно и так обидно пнул!
От этого пинка Виктор Борисович слетел с ног и по инерции пропахал носом землю. Обидно конечно - но надо идти дальше. Виктор Борисович перекатился на спину, прямиком на выпирающий через материю рюкзака прямоугольник ноутбука. Попытался встать на ноги. И внезапно осознал, что ног-то у него и нет!
Подтянув подбородок к груди, Виктор Борисович визуально убедился, что ноги вполне себе присутствуют - вон они, затянутые в заляпанные грязью джинсы, валяются двумя брёвнышками поверх кучи веток! Попытался встать опять ... а ног так и не было!
В этот момент громко зачмокало, зачавкало грязью прямо возле уха. Над Виктором Борисовичем склонилось озабоченное лицо неугомонного деда. «Витёк, ты штойко-то? Ранило штоль? Где болит у тебя?»
Виктор Борисович замычал, показывая грязным перстом куда-то в сторону ширинки. Дед легко, как ребёнка малого, перекантовал центнер живого веса Виктора Борисовича со спины на живот, без всякой жалости макнув его физиономией прямиком в земелюшку родимую. И замолчал ...
«Дед, ну что там?» - заелозил животом по грязи Виктор Борисович, плезиозавром изгибая шею в направлении собственной задницы. Дед молчал как рыба об лёд. Виктору Борисовичу удалось наконец изогнуться и увидеть. И что он там увидел - лучше бы конечно не видеть.
На пояснице Виктора Борисовича, прямо по черноте кожанки, расплывались тёмно-багровые пятна ... раз, два, три ... «Это что же ... позвоночник перебило мне?» Виктор Борисович опять попытался пошевелить ногами. Ног по-прежнему не было. То есть визуально они были - но на любые попытки ими воспользоваться никак не реагировали.
И в этот момент где-то на грани слышимости опять возникли те самые голоса. Адские твари шли по их следу, не желая оставить их в покое, не желая позволить им жить. «Дед, ну что там?» - нетерпеливо переспросил Виктор Борисович. - «Ништо, Витёк ... я тебя дотащу ... донесу как-нибудь ...» - донельзя фальшиво ответил дед, и эта фальшь больно вдарила по нервам Виктора Борисовича. И вот тут Виктор Борисович всем существом своим осознал, что ВСЁ ...
Было ли Виктору Борисовичу страшно? Ну только если совсем чуть-чуть. Во-первых, как любой обыватель XXI века, Виктор Борисович был подсознательно непоколебимо уверен, что смерть - это то, что бывает с другими, а уж у него-то жизнь так и будет крутить и крутить колесо. И даже сейчас эта уверенность упорно не желала его покидать — хотя бы уже всё, ясно же, что не жить. А во-вторых - он так уже устал за время этой бесконечной беготни по лесам и болотам ... ну что же - не он первый и не он последний. 27 миллионов погибло на этой войне - будет значит он 27 миллионов первым. В конце концов, он же сам сюда хотел. «Уж всяко лучше чем там безработным недопенсионером по помойкам шариться ...»
И от этих-то мыслей наполнился Виктор Борисович множеством эмоций. Были в числе этих эмоций и жалость к себе, любимому ... и гордость за своё скромное геройство ... и страх неминуемого, неизбежного и очень скорого небытия ... и сожаление о том, что так и не довелось ему выиграть войну и на рейхстаге расписаться ... и запоздалое беспокойство об оставшемся там, в XXI веке, Дениске ... и в конце - горькая решимость сделать всё как надо и правильно закончить свою такую долгую, глупую и бессмысленную жизнь.
«А я ведь в космос мечтал летать» - ни к селу ни к городу подумал Виктор Борисович. Оттолкнувшись руками перекатился на спину. Улёгся поудобнее. И тихо сказал деду: — «Давай, дед. Делай как договаривались. Рюкзак забери и нашим отдай». И крепко-крепко зажмурился.
Дед молчал. Птички пели. От земли сквозь кожанку поднимался холод, заливая усталое тело Виктора Борисовича. «Дед, не тяни! Давай, мать твою за ногу! Давай уже!» - не выдержав, выкрикнул Виктор Борисович.
И тут дед легонько щёлкнул Виктора Борисовича в переносицу. «Он что, издевается надо мной?» - обиженно подумал Виктор Борисович. И вдруг увидел сверху маленькую лесную полянку. Посередь полянки на земле валялся, разметавшись, толстый массивный мужик в грязной кожаной куртке и таких же грязных джинсах. А во лбу у мужика красовалась аккуратная такая дырка. А рядом с тем мужиком стоял другой мужик, воздев лицо к небу - и выл как раненый волк, перемежая всхлипы бессвязной многоэтажной матерщиной.