– Можешь не идти сегодня к моей сестре, но о моих родственниках изволь выражаться вежливее! – прокричал отец, проходя мимо его комнаты.
– Ну что за музыка, ты хоть понимаешь, что они на иностранном орут –то? Открыл он дверь. Вагуля выключил магнитофон.
– И, наверное, такие же длинноволосые, как и ты! – он попытался выместить злобу на сыне.
– Такие же! – криво усмехнулся Вагуля.
Отец продолжал стоять подбоченившись. Грудь его высоко вздымалась от волнения. Вагуле стало жаль его! Папа – ветеран войны, его герой, директор школы, где его все уважали и достаточно побаивались – в разговоре с мамой был неубедителен и бессилен! Отец простоял несколько секунд и, выйдя, вошёл в свой кабинет.
Вагуле вдруг захотелось в гущу друзей, сыграть на гитаре…
Перед уходом он от крыл дверь папиного кабинета.
– Пап! А Маркс и Энгельс – тоже длинноволосыми были! – с улыбкой подмигнул он отцу. Папа с грустью улыбнулся и, кивнув, отвернулся к окну...
Обычно они собирались в дворовой беседке. Все ребята были в сборе и бренчали что – то незамысловатое.
О – о! - протянул Элик щурясь от зажженной сигареты. – Наш Сантана прибыл! Он протянул ему гитару.
– Давай, создай что – нибудь! Вагуля оценивающе взглянул на инструмент и взял пару роковых аккордов.
–Э – э! – досадно протянул Эмиль. – Перестань бренчать эту фигню. Давай "долю”!
– Ну вас, к чёрту с этой "долей"! Не буду я это играть, – раздражённо бросил он, возвращая гитару.
– Маэстро, маэстро! – снисходительно улыбнулся Элик. – Ты уважь народ – то, а рок у меня послушаем.
– Да ну! Я слышал, ты аппаратуру новую купил! – не без зависти спросил он.
– Есть такое дело! – довольно усмехнулся Элик.
В эту минуту мимо беседки проходили две девочки в коротеньких юбочках. Увидев Вагулю одна из них что – то. В эту минуту мимо беседки проходили две девочки в коротеньких юбочках. Увидев Вагулю одна из них что – то прошептала другой, и они рассмеялись.
– Эй! Девочки! Залезайте в нашу берлогу! У нас тут весело! – прогорланил Эмиль и, получив сильную затрещину от Элика, взвизгнул – Ты что, офигел?
– А то, что одна из них – сестра Акифа и ты за это приглашение можешь увидеть свои кишки на руках! – хрипло, сквозь зубы ответил Элик.
–А что Акиф уже вышел из тюряги? – безразлично спросил Вагуля.
– Да месяц как. Говорят, что в зоне он утвердился как вор в законе!
– "Вор в законе!" Как вор может быть в законе?! В мусульманских странах таким руки отрубают, и они – неполноценные члены общества! – с раздражением бросил Вагуля.
– А у нас они – авторитет! Ладно, историк! Петь будем? Народ ждёт! – Элик передал ему гитару.
Вагуля вновь взял гитару и с любовью взглянул на струны.
– Гюля, Гюля идёт! – вдруг быстро подошёл к нему Элик, и с улыбкой ущипнул его.
Вот она – объект его юношеских грёз! Она не шла, а плыла, с улыбкой Джоконды, глядя в их сторону. Вагуля с развевающимися локонами и с гитарой в руках, ощущал себя одним из них – своих кумиров и Гюля, его мечта, с восхищением смотрела на него! Он ощутил лёгкий приятный холодок под сердцем.
– Видал, как уставилась на тебя?! – с гордостью за друга произнёс Элик. – Чёртов Леннон! Ну, будешь петь для этой шушеры?! – весело вскричал он
Ему подарили весь мир! Он был готов петь что угодно и для кого угодно! Он ударил по струнам и механически запел:
Вечер над тюрьмою наступает,
Солнце гаснет словно уголёк,
И печально песню напевает
На тюремных нарах паренёк!
Ребята хором вторили ему, но это было, как бы, в тумане и перед глазами всё ещё была только она: её длинные развевающиеся волосы, большие глаза с длинными полу –прикрытыми ресницами и загадочный взгляд!
Он резко оборвал блатную пошлятину и страстно запел "Only you” Элвиса Пресли. Ошарашенные ребята стояли как вкопанные, затем восхищённо зааплодировали и засвистали.
Элик, молча толкнул его в плечо и кивком головы указал на окна их пятиэтажки. Из более чем половины окон торчали головы улыбающихся соседей, внимающих его пению.