— Заткнись и вперёд, — подталкивает меня к унитазу. — Я тебе уже всё сказал. Никакие Маши, Кати, Светы мне не нужны…
Я сажусь и, наконец, справляю нужду.
— А что есть ещё и Кати? — вырывается невольно, хотя, конечно, лучше бы заткнуться.
Дамир только головой качает. Конечно, рассчитывать на то, что он выйдет, было бессмысленно. Дверь нараспашку, муж совсем рядом, дотянуться до чего-либо проблематично.
— Знаешь, обычно после измены, если, конечно, хотят сохранить семью, извиняются, а не сажают жену на цепь.
— Обычно жёны нормальные, — рыкает Дамир. — А с тобой как ещё? Если ты собака, предательница?!
Глава 10. Оксана
Я устало вздыхаю. Поднимаюсь, мою руки и лицо под его надзором.
— Помнишь я с художником работала? Ерошенко?
Едва ли Дамир, конечно, хоть что-то помнит о моей работе, ну да не суть. Раз он делает вид, что помогает мне, попробую подсказать, как именно надо помочь. Если он не хочет ничего слышать про звонок матери, то по идее не должен отказать в другом. Ну, если он такой хороший, конечно, а не тварь конченная.
Я всё-таки ставлю на последнее, но попытка не пытка.
— Так вот… у него есть врач знакомый. Говорят, что хороший.
— И что?
— Ну, ты же мне помочь хочешь. А я хочу вылечиться. Но не у Богдана.
— Дело не во врачах, — качает он головой и за локоть тащит меня в спальню. — Дело в тебе, Оксана. И только в тебе. Это не Богдан, — у него даже голос меняется, — стоял над тобой и убеждал спрыгнуть с моста.
Пока Дамир заковывает мне ногу, я усмехаюсь сквозь новый приступ страха и отчаяния:
— Правда, дорогой? Я только очнулась в больнице после всего того, что увидела. С ноющим лицом в том месте, где ты меня ударил. И я услышала от твоего друга массу обвинений. Какого думаешь мне было в том состоянии это слышать? Думаешь, как, нормально это было? Профессионально? Для врача-то.
Муж мрачнеет.
— Что он тебе сказал?
Боже, как будто он представить не может, что Богдан мог сказать… Наверняка всё то же самое, что он говорит про меня Дамиру, когда они проводят время вместе.
— Надрачивал на тебя, как обычно. Говорил, какой ты шикарный и какая я убогая. Что я должна стараться лучше, иначе ты бросишь меня. Что я сама виновата в том, что ты спишь с Машей. Что-то в этом духе. Я думаю, тебе несложно будет представить его интонации. К тому же, раз он позволяет себе всё это, значит, ты позволяешь это ему, Дамир. И с чего ты тогда удерживаешь такую убогую, как я? Никогда не думала, что буду задаваться этим вопросом, ведь никогда не считала себя хуже. Ты не взял сиротку без имени, если помнишь. То, что в последнее время у тебя было несколько успешных проектов, меня не смущает. У меня они тоже были, а потом родился Сай. А потом…
Дамир в ответ молчит. Причём, напряжённо молчит. Он отходит к окну, скрестив руки на груди. Едва заметно качает головой, поджимает красивые губы.
— Он знал, куда я еду, — продолжаю тихо. — Может быть, не конкретно место, нет, конечно. Но зачем я уезжаю, знал точно. И отпустил меня. Сказал, что скажет тебе, мол, я сбежала.
— Он так и сказал, — бросает Дамир.
— Я попросила вещи, он передал это медсёстрам, мне принесли. Я переоделась, вызвала такси и ушла. После всего того, что он мне наговорил. Он хотел, чтобы я это сделала. Теперь я точно в этом уверена. Раз тебя он не предупредил.
— Бред…
У него даже голос стал странным. А меня захватил смех.
Я падаю на кровать и хохочу, не обращая внимания ни на боль, ни на взгляд Дамира.
— Может быть, ты и его трахал? — вырывается, на что муж в ответ лишь кривится.
— Ты знаешь, я против таких шуток.
— Да перестань! Серьёзно думаешь, что твоё мнение теперь что-то для меня значит?
Муж кивает, облизывает губы, хмурится.
— Не может хорошая жена так себя вести из-за одной измены. Если бы для тебя хоть что-то значил наш брак, ничего этого бы сейчас не было. А с Богданом я разберусь. Если это правда, ты больше не лечишься у него.
— Разберись, как ты это умеешь, дорогой. Закуй его в наручники и отшлёпай как следует. Он был очень плохим мальчиком…
От смеха мне становится ещё хуже, но остановиться сложно. Хочет высмеять всё и вся. Дамира, сестрёнку, Богдана, саму себя. Распять и сжечь. Станцевать на костях. И забыть, забыть, забыть как страшный сон.