— Хорошо, — вскидываю на него взгляд. Мне уже даже лучше, почему-то голова болит не так сильно, как обычно. — У меня есть деньги, я найму человека, который постоянно будет рядом, если это может быть твоим условием.
— Я должен довериться неизвестно кому?
— Этот кто-то хотя бы не бил меня на глазах у своей любовницы…
Дамир поднимается с кровати. Когда он злой, выглядит даже красивее. Собраннее.
— Я виноват. Это было ошибкой, — цедит он, — и если хочешь знать — я жалею. Я изменял тебе с ней. И это моменты, которые можно пересчитать по пальцам одной руки. Ты была сама на себя не похожа, и я…
— А как же твоя дочь?
Он оборачивается, свет падает на половину его лица. Красиво. Мне вдруг захотелось в картинную галерею. Подальше от этой комнаты, от этого болезненного разговора.
— Это было до того, как мы серьёзно начали встречаться, ты же понимаешь.
— О, это я понимаю. Вот то, почему вы скрывали от меня этот факт все эти годы — не очень. Хочешь сказать, что не жил на две семьи?
Он качает головой.
— Нет. Злись на меня, Оксана, мне это даже нравится. Злись, но не нужно делать глупостей. Я виноват. Ты можешь ударить меня. Хочешь?
Он подходит к шкафчику, копается там. Мне становится не по себе.
— Я хочу только, чтобы ты оставил меня в покое… И всё.
Он вздыхает. Оборачивается. В его руке ключ от наножника.
Не верю своим глазам. Это какая-то уловка? Мы сейчас поедем в больницу?
Дамир освобождает меня. И садится рядом.
Но я вспархиваю, словно птица с гнезда, даже несмотря на своё самочувствие. Он не поднимается, не кидается вслед за мной.
— Оксана, — до дрожи пробирает его голос, — я хочу помочь тебе. Останься. Давай снова станем семьёй. Я люблю тебя.
Глава 16. Оксана
В ответ на слова мужа только головой мотаю, вызывая ещё большую боль. Но и пусть. Пусть, я теперь могу выдержать, вытерпеть, выносить ещё даже больше, чем раньше. Вот только не хочется даже говорить «нет». Я не верю, что он правда меня отпустит. Но всё внимание сосредоточено на том, чтобы уйти. Молча выскользнуть за дверь. Оказаться в лифте, спуститься и там вцепиться в кого-нибудь. И только там подавать голос, кричать, просить о помощи.
Для себя и, может быть, для доктора.
Я так и не знаю, ушёл Альберт или нет?
Могла бы заглянуть на кухню, но у меня слишком мало времени. Дамир сидит на постели, пальцы стискивают тёмные волосы, вид такой, будто целый мир на его плечах. Будто сейчас он рухнет на пол из-за давящего на него веса. А пусть! Пусть! Это даст мне фору…
Он сидит. Сидит пока что.
Я знаю, что это ненадолго.
И всё же, сцепив зубы, случайно прокусив кончик языка, бегу к двери. Выбраться, мне нужно выбраться. Я не знаю, что случилось с моим мужем. Больше не знаю его самого. А, значит, мне больше небезопасно рядом с ним.
Из-за боли даже перед глазами плывёт, но это ничего. Это наша квартира, я знаю здесь каждый угол. И всё же несколько раз задеваю предметы боком. Останутся синяки, но это не худшая участь. Налегаю на дверь, не с первого раза, но щёлкает замок.
Вываливаюсь на лестничную клетку.
В ушах шумит, ничего не слышно, но я почему-то точно знаю, что Дамир поднялся с кровати.
***
Дамир.
Я не знаю. Не знаю, что мне ещё сделать. Я пугаю её. Ей не лучше, лекарства будто не помогают. Да и не могу я травить её ими. Кто знает, как это скажется на её здоровье? Её психотерапевт Игнатов Виктор Степанович, уважаемый человек, порекомендовал отправить её на лечение в клинику. Дескать, ничего другого он уже предложить не может. Её надо поставить на учёт и наблюдать.
Но я-то знаю, как они наблюдают.
Все как один распиздяи.
Чего только стоит то, что из больницы в прошлый раз Оксана просто взяла и укатила на такси? Мне стоять под окнами и ловить её если что? Или караулить у двери в её палату? Лечь с ней? Я думал даже об этом.