— Х-хорошо…
Он берёт меня под локоть, но дойти мы не успеваем, поскольку из жёлтого жука выходит коротконогий мужчина с пузиком в серой, грязной на вид футболке и пляжных шортах. Не его вид меня смущает, а камера в его руках. Камера, направленная прямо на меня. Тут замечаю, что и водитель снимает нас с Сергеем на телефон. Или фотографирует. Зачем?
— Ксения Владимировна, как вы прокомментируете эту ситуацию? — боже, журналисты… и когда только успели? — Дамир Эльдарович вас бьёт? Как давно он вас бьёт? Это всё из-за смерти сына?
Я всхлипываю. Сергей подходит к мужчине с камерой и закрывает пятернёй последнюю.
— Никаких комментариев! Отойди от неё!
— А вы кто? — не унимается журналист, в его голосе появляется даже больше азарта, чем раньше.
— Да ясно кто… — усмехается тот, кто сидит за рулём.
Это всё подстроено. Дамир им звонил? Как могли так быстро сориентироваться? Буквально по следам шин… И гадости говорят… Мой муж их нанял… с какой целью?
Или это всё просто ужасное для меня стечение обстоятельств?
Сергей не успевает довести меня до машины, вместе с Дамиром из подъезда выходят полицейские. Он не в наручниках. Значит, никакого тела в квартире нет.
Я чувствую и страх за себя, и облегчение из-за того, что с Альбертом всё в порядке, и непонимание, что происходит.
Сергей окликает их. Наверное, чтобы сказать, что мы уезжаем.
И в этот миг, как по заказу, к нам подъезжает шикарная машина, из которой выходит… Альберт. Он улыбается, поправляет солнечные очки, кивает мне и Дамиру.
— Оксана, — говорит он достаточно громко, будто для того, чтобы камера всё уловила, — за что же вы меня уже похоронили? Из-за того, что я указал на вашу расшатанную психику? Вам нужно научиться принимать правду.
Я замечаю раздражение и даже гадливость в глазах полицейских. Разочарование во взгляде Сергея. Об этом точно напишут статью, может, сделают целый видеовыпуск где-то. Будут говорить, что я сошла с ума. И, может быть, даже нафантазируют, что это я изменяла Дамиру. Не без подачи моего мужа… Моей и без того мёртвой карьере окончательный конец. Кто из артистов и художников будет доверять мне своё творчество и себя?
Возможно, сейчас меня закроют в какой-нибудь клинике, которую выберет муж.
Смогу ли выбраться оттуда?
Я лишь хочу уйти от Дамира.
Но все против меня.
Глава 19. Оксана
— А как же то, что Оксану Владимировну удерживали в квартире силой? — спрашивает Сергей.
Он уже отпустил мою руку, просто стоит рядом. Возможно, чтобы не кормить журналистов лишний раз. А мне показалось, что сейчас он просто отступит в сторону. Даст всем им меня забрать.
— А где доказательства? — спрашивает один из полицейских, рыжеватый и низкорослый.
Я молчу. Можно было бы показать ногу, но даже не знаю, остался ли след. Ничего не было, когда я смотрела в последний раз. Да и любой подобный след можно списать на ролевые игры. Не хочу делать хуже. Хочу просто уехать. Господи, позволь мне…
— Я приехал, чтобы осмотреть Ксению Владимировну, — ровно отвечает Альберт, — всё было в порядке. Если были проблемы, почему вы мне не сказали?
И смотрит на меня красивыми, будто честными глазами.
Дамир ему заплатил, всё ясно. И раз теперь этот недоврач начал говорить, что это я сумасшедшая, а мой муж — белый зайчик, он будет придерживаться этой линии до конца. И в суде тоже, если до него дойдёт. Что-то мне подсказывает, что у меня нет шанса против Альберта. И что Дамира он будет доить до последнего теперь. Как удачно.
— Моя пациентка плохо себя чувствует, — произносит Сергей, — мы едем в клинику.
— Но она моя пациентка, — настаивает Альберт.
— Она разве не должна сама решать? — уже откровенно злится из–за всего этого бреда Сергей.
— Ложный вызов — чем не доказательство того, что сейчас Ксения не слишком может себе доверять?
Я окидываю их болезненным взглядом. Их всех. Дамира, Альберта, журналистов, полицейских, толпу соседей и прохожих.
Перевожу взгляд на Сергея. А он, почему-то, улыбается. Но это не вызывает во мне приступ тревоги. Он дотягивается до моей руки, сжимает пальцы. Это отслеживает Дамир. Он в ярости.
— Прошу меня простить. Это я позвонил. Оксана ничего подобного не говорила, как выяснилось, это я её неправильно понял. У неё головные боли, она едва стоит на ногах. Я должен отвезти её в палату, мы договорились заранее, есть документы. У вас нет никаких прав увозить её куда-либо.