Я сижу у окна, таким образом уговаривая себя. И почти получается.
Вот только потом приходит Сергей.
Он встревожен. Я поднимаюсь, пошатываясь. Что случилось? Дамир что-то сделал ему?
— Оксана, лучше присядьте.
— Что такое?
Он улыбается, будто чтобы успокоить меня, но улыбка эта неуверенная.
— Пришли результаты. Анализы неплохие в целом. И я хочу вас поздравить…
— Нет…
— У вас будет ребёнок.
Глава 20. Дамир
Моя нежная, хрупкая, умная когда-то и любящая жена не знает, что творит. Я не хочу выставлять её сумасшедшей перед всеми. Не хочу портить ей жизнь, возможность вернуть своё имя. Но что мне ещё остаётся? Я должен позаботиться о ней. Обезопасить от себя самой.
Я виноват, что мы оказались в этой ситуации.
Сейчас хочу лишь вытащить её из всего этого.
Она говорила что-то о докторе, каком-то знакомом, это он?! И как давно она его знает? Я думал, что все эти месяцы она ни с кем не общалась. Но в перерывах между скорбью, видимо, нашлось место для другого мужчины…
Не знаю, что думать. Оксана не такая. Но кто просто так будет кидаться в драку, прикрывать собой, стискивать руку? Руку моей жены.
Мне хотелось размазать его по асфальту, этого ёбаного Сергея, будь он неладен… Но я понимал, что он хочет помочь ей. Точнее, есть вероятность, что хочет помочь.
А на деле как можно доверять кому попало, но не мне?
Оксана вцеплялась в него так, словно я зверь какой, от которого нужно бежать. Но разве я пытался столкнуть её с моста? Своей попыткой самоубийства она предала нашу семью, меня, всех. И это я ещё никому не говорил о том, что случилось. У всех остальных разве она бы встретила понимание? Они бы тоже пытались её контролировать.
Быть рядом до тех пор, пока она не придёт в себя, даже если сейчас ей это кажется дикостью, даже если сейчас она этого не хочет.
Я не хотел выносить сор из избы, в семьях разное случается. Мы с Оксаной публичные люди, но наша личная жизнь всегда была под замком.
У меня кроме всего прочего ещё и есть кипа контрактов. У меня должна быть хорошая репутация, от этого зависит не только моя карьера, но и карьера тех, с кем я работаю. Раньше с этим было проще, сейчас все стали нежными, гиперчувствительными и всё в таком духе.
Оксана не в себе, она сейчас просто не понимают, к чему могут привести крики и склоки на улице. Почему она убежала? Я ведь пытался поговорить с ней, воззвать к рассудку, посоветоваться… Я дал ей выбор. Я был готов её отпустить. Если бы только кто-то, кому я доверяю, мог за ней присматривать. Хотя бы Маша… Но она ведь не подходит, и я не подхожу!
Все ошибаются, но мы её семья.
А этот левый мужик… чего он хочет?
Оксана даже не попыталась меня выслушать. Не приняла мои извинения. Почему? Может быть, она уже давно всё решила? Может быть, весь этот спектакль — только повод?
И все её головные боли — тоже.
Не знаю. Не знаю, как ещё это объяснить.
Мне не хочется в это верить. Я люблю её. Это слишком больно.
Но я уже ни черта не понимаю.
Оксана привлекла слишком много внимания к себе и ко мне в любом случае. В какой-то момент она, к сожалению, не оставила мне выбора.
Я понял, что нужно действовать и действовать быстро. Позвонил знакомому из полиции, написал журналистам, что пишут про меня только с положительным окрасом и — самое неприятное — написал Альберту. Он ничего дельного не сказал в прошлый раз. Советовал отпустить её, предлагал варианты, как сделать так, чтобы она простила меня. Теперь это всё неважно. Вокруг куча людей, и он нужен мне не как врач, а как свидетель.
Мой свидетель.
И всё бы хорошо, но полицейские дали заднюю, не нашли причин, чтобы вернуть мне Оксану. По крайней мере, не под камерами. Которые были уже не только у моих людей.
Пусть я пока и выставил всё так, как мне удобно. Жену уберечь, быть с ней рядом, не смог. Когда она придёт себя, она разве сможет простить меня? Я должен её найти. Должен всё исправить.
Не могу доверять неизвестно кому.
Полиция и журналисты уезжают, люди расходятся, я сажусь в машину. Альберт останавливает меня. Он как всегда раздражающе расслаблен.