— Всё, — произношу тихо, но твёрдо, — ты мне пока больше не нужен, брысь.
— И куда собрался?
— За ней.
— Знаю я его. Врач. Ничего с ней не сделает. И они с тобой ничего не сделают. Ты чист. Успокойся лучше, возвращайся в квартиру. Выпей, отдохни.
— Ты ничего не знаешь.
— Я знаю то, что ты не должен её преследовать. Это тоже статья. А ещё мы не обсудили мой гонорар за этот спектакль…
Ублюдок хихикает, мне начинает это надоедать. Посылаю его, пусть только попробует мне угрожать. Сам себя же в яму закопает.
Завожу двигатель и выезжаю. Своей помощнице даю задание узнать, где находится эта чёртова клиника. Можно было бы спросить у Альберта, но он слишком уж меня бесит.
Пусть лечится, где угодно и как угодно, но я должен знать, что это действительно лечение. Что ей лучше. Что она не собирается больше дурить.
Пока это всё, что мне нужно, чтобы спать спокойно.
Помощница по видео нашла этого Сергея, его данные и адрес клиники. Отлично. Это не так уж и далеко!
Перестраиваю маршрут. Убеждаю себя, что всё будет нормально. Что ей там помогают, а не калечат.
Из этих увещеваний выдёргивает мелодия звонка.
Маша. Брать трубку не хочется. Но вдруг что-нибудь случилось?
— Да, Маш, что-то срочное?
Она принимается тараторить в трубку.
— Дамир, Алина сказала, что там что-то творится у тебя под окнами…
— Какая к чёрту Алина?
— Подруга, я же говорила, она в соседнем доме как раз живёт. Она сказала, что Оксана с ума сошла, её в дурку забрали, это правда? Почему ты мне не позвонил?
— Что за бред, перестань…
— Дамир, — Маша всхлипывает, — приедь, пожалуйста… Я совсем извелась. Давай поговорим.
— Я занят.
— Дочка тебя ждёт. Она заболела.
Я сомневаюсь всего мгновение. И разворачиваюсь.
Глава 21. Оксана
— Я очень мало в чём уверен в жизни, Оксана Владимировна, но в том, что ваш прежний врач — идиот, у меня нет никаких сомнений, — закончив осмотр, хмуро заключает Сергей.
Прошли сутки с того момента, как я уехала от Дамира. И почти сутки с того момента, как я узнала о ребёнке. У меня ещё есть время, чтобы решить, что со всем этим делать. Но с каждым мгновением его всё меньше. Оно зудит под моей кожей и бьётся в ушах — тик-так-тик-так…
Скоро аборт по закону нельзя будет сделать. Скоро то, что находится сейчас во мне, будет ещё больше походить на ребёнка. Я не хочу этого.
Но никак не могу озвучить доктору своё желание. Только не свожу с Сергея взгляда. Почему-то ожидая, что он скажет об ошибке. Извинится.
Это имеет уже даже большее значение, чем моё собственное здоровье.
Ключик к которому, впрочем, Сергей уже, кажется, подобрал.
Мы всё ещё в его квартире, потому что моего мужа вчера заметили рядом с клиникой. Мне ужасно неловко из-за всего происходящего и того роя неудобств, что свалился на голову доктора. Но его помощь нужна, и нет особых альтернатив, чтобы найти в себе силы отказаться от неё.
Сергей осматривает меня в гостиной. У него сосредоточенное бледное лицо, на нём белый халат, но из-за неофициальной, домашней обстановки во всём этом есть что-то неправильное. Мужчина просит меня скинуть халат, я стою к нему спиной, тяжёлым взглядом касаюсь хмурого неба за стеклом. Его тёплые пальцы касаются позвонков, вызывая волну мурашек… Я сейчас словно одета в кокон. Кокон страха, боли, трудностей, что пережила и что только предстоит пережить.
Казалось бы, как сквозь него что-то чувствовать?
Но я чувствую. Пусть всего на миг, но Сергею удалось проникнуть так глубоко, чтобы заставить вздрогнуть. Чтобы заставить обратить внимание на момент. Остаться здесь и сейчас. Вдохнуть и выдохнуть.
Оглянуться, посмотреть на его лоб, на нём появились морщинки от сосредоточенности, посмотреть на поджатые губы, пересечься взглядом.
— А спина у вас часто болит, Оксана Владимировна? — спрашивает он. — Позвоночник.