Чего ради я посвятила ему несколько лет жизни? Чего ради оказалась в Аду?
Нельзя задаваться такими вопросами. Нельзя ничего спрашивать у него самого. Начать разбираться — значит найти прикрытие для того, чтобы остаться.
А этого в моих планах нет.
Больше нет.
— Мы поговорим потом, — чеканит Дамир. — Никакого развода не будет. Никогда.
Глава 6. Оксана
На миг в глазах своего мужа я замечаю настоящую одержимость.
Он правда не собирается меня никуда отпускать. Прижимаю ладонь ко рту, рассматривая его так, словно мы — незнакомцы. Дамир раздражён донельзя, а потому больше не смотрит в мою сторону. Игнорировать тех, кто бесит — одна из его излюбленных тактик.
И это к лучшему. По крайней мере, наш разговор не продолжается. Я услышала от него уже достаточно, но это не значит, что меня не должно нести и дальше вытягивать из мужа дерьмо.
Когда столько времени живёшь с человеком бок-о-бок, быстро развидеть тот образ, что сама себе напридумывала, сложно. Зачем только притворялся? Зачем ему нужна была я? Зачем ему я сейчас?
В любом случае, лучшая терапия для меня сейчас — не видеть его.
Сможет ли он добиться того, что меня закроют в больнице? Попытки спрыгнуть с моста никто не видел. Физических повреждений нет, не считая синяков, которые остались от его хватки. Беседу с психиатром, сейчас мне кажется, я тоже пройду без проблем.
В мыслях побег. Но впервые за все эти жуткие месяцы под побегом я не подразумеваю смерть. Любой врач скажет, что я вменяемая. А, значит, мой муж не сможет распоряжаться моей жизнью. Но это касается только честной игры. У Богдана много связей, и он способен на многое.
А вот на что способен мой муж?
Невольно поворачиваюсь к нему. Наши взгляды пересекаются.
Дамир будто собирается что-то сказать, но не решается. Вместо этого он набирает что-то в телефоне то и дело поглядывая на меня. Общается со своим другом? С Машей?
Я отвожу глаза. Хоть с самим президентом — плевать. Мне нужно думать, как выбираться из всего этого. В самой больнице смогу ли сбежать, будет ли возможность кому-то позвонить? Как назло прямо сейчас телефон разрядился.
— Дамир… — произношу сдавленно. — Отвези меня к маме.
Он усмехается.
— Нет. Ты теперь под моим контролем, Оксана.
Я этого и ожидала. Просто хотелось проверить. Проверить его адекватность. Может, связаться с полицией? Сказать, что мою свободу ограничивают? Знаю, Дамир скажет, что я пыталась убить себя. И это правда. Как и то, что мой теперешний подъём, желание жить и что-то делать, может исчезнуть в любой момент. А потому за мной нужен присмотр. Я отдаю себе в этом отчёт. Поэтому хочу увидеться с мамой, или попросить помощи у кого-нибудь из друзей. Чтобы просто были на связи. Это будет лучше, чем больница. И тем более лучше, чем конвой предателя.
Сделает ли что-то полиция? К сожалению, я почти уверена, что Дамир всё уладит в свою пользу. У него есть связи и деньги. И вдобавок он мой муж, а в глазах некоторых до сих пор это значит, что он ответственен за меня и может принимать все решения.
Я всегда была противоположного мнения. Но Дамир ухаживал мягко, приручал к себе постепенно и в конце концов я передала ему эту роль. Позволила доминировать. Конечно, практически никогда это не шло вразрез с моим мнением. Было удобно положиться на своего мужчину. Он никогда не решал за меня, что мне носить, с кем общаться, куда и когда уходить.
Сейчас же, мне кажется, он считает, что имеет право контролировать всё. Как и кто будет меня лечить. Увижусь я с родной матерью или нет. Случится ли развод.
Я сама виновата. После смерти Сая лишилась голоса, стала пассивной. Но это не значит, что Дамир может изменять мне, врать, бить и при этом принимать за меня какие-то решения.
— Ты бы не справилась без меня, — чеканит муж. — Слышишь? Так позволь мне и дальше заботиться о тебе.
Я мотаю головой.
— Спасибо огромное, что терпел меня. Это, действительно, подвиг, до-ро-гой. Но не забота. У меня телефон разрядился. Дай мне позвонить.
Прощупываю почву. Вдруг надумала себе что-то? Вдруг всё не так плохо?
— Тебе не нужен никакой телефон. Вообще.
Плохо. Ещё как плохо. Потому что, сбросив скорость, он ещё и подаётся ко мне, вырывает сумочку и выбрасывает её в открывшееся окно. С тем же успехом мог приковать меня к сидению. Эффект вышел бы тот же.
Я всхлипываю, но не плачу.
Мы вот-вот подъедем к больнице. Я не сдамся. Буду кричать, буду звать на помощь. Попытаюсь сбежать. Впрочем, тогда меня точно примут за сумасшедшую.