— Просто у меня было время всё обдумать, пока я ждал своей очереди, — сказал он. — Да и с Ханной разговор выдался… Скажем так, не такой простой, как я думал. Когда я помог ей, она сказала, что позвала меня для последней встречи. Она чувствует сильную вину за то, что изменила мне тогда. За то, что чуть не заразила. Мы с ней попрощались. Больше она со мной не увидится. Однако я убедил её сдать анализ ещё раз и выслать мне результат. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Так когда ты прилетишь в Японию? — поинтересовался я.
— Как скажешь! — воскликнул он. — Но до открытия твоей частной клиники мне там точно нечего делать. Сам как думаешь, сколько у тебя времени уйдёт на весь процесс?
— Недели две-три на обучение, чтобы получить ординатуру в сфере «Организация здравоохранения».
— Погоди, что⁈ — воскликнул он. — Я думал, что у тебя уже есть это образование. А каким же ты образом собрался получить его за несколько недель?
— У нас есть платное образование, — сказал я. — «Хиджиката-Медикал». Причём абсолютно законное. А после того как получу его, нужно будет оборудовать здание, нанять сотрудников… В общем, процесс не быстрый. Но я рассчитываю, что управлюсь за месяц, если буду готовить всё одновременно.
— В таком случае буду ждать от тебя весточки, друг, — улыбнулся он. — Ты ведь уже завтра улетаешь, да?
— Да, — вздохнул я. — Конгресс подошёл к концу. Пора домой. Но мы с тобой точно не прощаемся. Буду надеяться, что скоро увидимся в одной клинике. А в рамках проекта «Двенадцать» нам точно придётся часто взаимодействовать. Кстати, подучи японский! Хотя бы на базовом уровне. У нас в стране на английском говорят многие, но далеко не все.
Попрощавшись с Купером Уайтом, я направился в отель. Там меня уже ждали коллеги, чтобы отпраздновать мою победу. Рэйсэй Масаши и Акихибэ Акико тут же набросились с расспросами на тему того, как прошло собеседование и что нам сказал Теодор Авраам Гебреус.
Разумеется, рассказывать им я ничего не стал. Сказал, что нас торжественно поздравили и вручили денежные призы — на этом всё. Единственный из моих коллег, кто не пытался узнать, что рассказал генеральный директор «ВОЗ», это Фукусима Ренджи. Он лишь сдержанно поздравил меня — и всё. И здесь дело не в зависти и не в гордыне.
Просто он понимал, что нам сообщили то, о чём нельзя распространяться. И за эту сдержанность я был ему благодарен.
На следующий день мы все сели в микроавтобус и, распрощавшись с этой командировкой, отправились в аэропорт. Коллеги из Осаки ещё несколько раз просили меня о прощении за то, что их сотрудники причинили столько проблем.
Но одну приятную новость от них я всё же узнал.
Главный врач центральной клиники Осаки получил письмо от самого генерального директора «ВОЗ». И Хосино Мамору уволили. Внесли выговор в личное дело, если слухи не врут.
А увольнение в Японии — это большая редкость. Что ж, думаю, что он сам виноват. Слишком много показывал свой скверный характер. Получил то, что заслужил. Не удивлюсь, если после этого его примут на работу только в какой-нибудь клинике Камагасаки. А ведь он так смеялся надо мной из-за того, что я после университета попал именно туда.
Перелёт занял чуть больше девяти часов. Уже к вечеру мы были в Токио. И самым шокирующим фактом для меня оказалось то, что сегодня среда. Чёрт…
А ведь я не в отпуске! Значит, завтра нужно выходить на работу. Впервые за всё время я пожалел, что у меня нет лишних выходных. Уж больно меня загрузил тот факт, что на нашей планете сейчас находятся сотни смертельно опасных камней.
И судя по всему, в клинике работы немерено, ведь меня даже не встретил Кондо Кагари. А он, будь у него свободное время, обязательно бы это сделал.
Перед сном я написал Томимуре Сайке, что вернулся, а также созвонился с Рэйсэем Масаши, чтобы узнать, не выгнала его жена из дома. Оказалось, что всё прошло довольно гладко. Однако она ещё раз взяла все мои контактные данные у Рэйсэя, чтобы иметь возможность связаться с его лечащим врачом.
Следующий рабочий день начался с того, что меня вызвал к себе Эитиро Кагами. Я, как всегда, пришёл на работу раньше всех остальных, поэтому у меня были свободные полчаса, чтобы обсудить с ним несколько вопросов.
— С возвращением, Кацураги-сан! — улыбнулся Эитиро, поднялся со стула и поклонился мне.
— Благодарю, Эитиро-сан, — ответил поклоном я. — Мне тоже вас не хватало.
А ещё больше мне не хватало японских суффиксов. Боже, как же всё-таки это странно! Ещё летом я плевался, пытаясь привыкнуть японским «сан», «кун», «тян», «сама» и «сэнсэй», а теперь начал чувствовать себя не в своей тарелке, когда эти суффиксы пропадают.