Ахмад Аль-Салих отыскал деревенского старосту и строго, словно тот был виноват в случившемся, спросил:
– Что здесь произошло?
Тот и сам толком ничего не знал. Лишь видел взрыв и то, как затонул сейнер. Немногим больше могли сказать и спасенные рыбаки.
– Это все правительственные войска, – сказал сквозь зубы Ахмад.
К нему пробрался Фераз.
– Я кое-что выловил, господин Аль-Салих, – тронул он командира за плечо. – Может, это прольет свет?
Ахмад, присев на корточки, всматривался в странную находку. Подобного ему никогда раньше не приходилось видеть. Он пытался прочитать надпись, сделанную кириллицей. Затем махнул рукой тележурналистке.
– Мэм, – произнес он по-английски, – вы не можете прочитать эту надпись?
С западными тележурналистами Ахмад был подчеркнуто вежлив, ведь ему хотелось, чтобы те представили деятельность его отряда в наилучшем виде. Молодая женщина, склонив голову набок, несколько секунд рассматривала надпись.
– Здесь написано, что эта вещь изготовлена в России. По-русски написано.
– В России, – недобро прищурился Ахмад – русских он ненавидел лютой ненавистью, ведь Российская Федерация поддерживала режим Асада и поставляла ему оружие.
Тележурналистка позвала своего коллегу – оператора.
– Джон, подойди сюда. Трупы от нас никуда не убегут. Тут есть кое-что поинтереснее. – Она довольно неуважительно отозвалась о трупах рыбаков, но среди деревенских не было тех, кто хорошо владел бы английским, а командир повстанческого отряда боготворил западных журналистов.
Глава 2
Ровно через сутки сладкая парочка западных тележурналистов уже развернула аппаратуру перед отелем «Сильвер Плаза» в Латакии. Джон Грифитс уже установил камеру на штативе и посматривал на экранчик видоискателя – хорошо ли скомпонован кадр. Композиция ему нравилась, сделана по всем правилам операторского искусства. Диагональная, с хорошо проработанным задним планом. Видна и вывеска отеля, и входящие, и выходящие из него люди. На краю кадра виднелся джип с грозным крупнокалиберным пулеметом. Возле него прохаживались мрачные бородатые боевики Ахмада, обвешанные оружием с головы до ног. Их в разговорах между собой журналисты иначе как «Аллах-акбарами» не называли.
Кэтрин Браун заканчивала наводить марафет. Подкрасила губы и принялась их разминать, то складывая трубочкой, то растягивая в хищной улыбке – обычное занятие для журналиста, которому вот-вот предстоит выйти в эфир. Выпускающий теленовостей в студии уже был на связи. В эфире в это время прокручивался ролик, снятый в рыбацкой деревне Эль-Рувайда. Кадры были не для слабонервных, поэтому модератор перед ними предупредил, чтобы особо впечатлительные выключили свои телеприемники и отвели детей в другую комнату. Конечно, не каждый способен спокойно созерцать рассеченные корабельным винтом тела.
– Через тридцать секунд вы выходите в эфир, – предупредил журналистку по телефону выпускающий в студии.
Кэтрин стала на обведенный на тротуаре мелком кружок. Место уже было «пристреляно» камерой. Она сделала еще парочку движений губами, чуть приоткрыла рот, чтобы не чмокнуть, когда включится микрофон, – напустила на себя озабоченный вид и вперила взгляд чуть повыше камеры.
– Двадцать секунд, пятнадцать… – звучало в наушнике, – вы в эфире!
– Да, слушаю вас, – произнесла Кэтрин.
Теперь в наушнике уже зазвучал голос находившегося в студии ведущего новостной выпуск, а на экране была сама журналистка на фоне отеля «Сильвер Плаза».
– Прошли уже сутки с того момента, как в Эль-Рувайде прозвучал взрыв, унесший жизни пяти ни в чем не повинных рыбаков. Наверное, что-нибудь уже прояснилось? Вам есть что сказать нашим зрителям? – прозвучал вопрос ведущего.
Кэтрин выдержала небольшую паузу, а затем очень сдержанно принялась вещать в микрофон:
– Естественно, кое-какие предварительные выводы уже сделаны. Специалисты провели идентификацию необычного устройства, выловленного рыбаками неподалеку от места крушения сирийского сейнера. Именно в эти минуты в конференц-зале отеля «Сильвер Плаза», возле которого мы стоим, – миссис Браун кивком указала на здание, – начинается пресс-конференция, посвященная этому трагическому событию. Представители сирийских повстанцев обещали расставить все точки над «i». По предварительным данным, устройство является произведенной в России морской миной самой последней конструкции.
– Можно ли доверять этой информации? – спросил ведущий. – Ведь до этого повстанцы действовали только на суше. Со стороны моря сирийское побережье контролировалось правительством.
– Информация проверенная. Недавно на сторону восставших перешел высокопоставленный флотский чин – адмирал Хусейн Исмаиль, заслуживший на флоте прозвище Синдбад-мореход. Он и озвучит на пресс-конференции выводы международной группы экспертов, проводивших идентификацию. Надеюсь, что к следующему новостному выпуску мы сможем предоставить материал о том, как прошла эта конференция.
– Спасибо, Кэтрин. Поспешите, ведь конференция уже начинается, – прозвучало в наушнике.
Лишь когда голос невидимого выпускающего сообщил Кэтрин, что она вышла из эфира, журналистка позволила себе улыбнуться.
– Ну, как я смотрелась?
Джон Грифитс пожал плечами.
– Бывало и похуже, – сдержанно произнес он.
– Ты неисправимый хам, – обиделась журналистка, – оператор от бога. Всегда умеешь появляться в нужном месте, в нужное время, да еще и с включенной камерой.
– Не одни же мне комплименты тебе говорить. Кстати, ты отлично контрастировала на фоне бородатых «Аллах-акбаров».
Конференц-зал отеля «Сильвер Плаза» был наполнен до предела. Некоторые даже стояли у стен. Тележурналистам отвели часть помещения, огородив его ленточкой. За ней виднелись штук десять камер. В зале собралась разношерстная публика. Организаторы постарались, чтобы выглядела она попристойнее. Поэтому бородатых религиозных фанатиков с повязками с изречениями из Корана о войне с неверными были лишь единицы. Да и тем не разрешили пронести с собой оружие. С десяток полевых командиров, несколько религиозных авторитетов, а все остальные арабы выглядели почти по-европейски.
Адмирал Хусейн Исмаиль в белоснежном кителе с колодкой наград на груди смотрелся за трибуной монументально. Еще недавно он служил Башару Асаду верой и правдой, но, почуяв, что запахло жареным, переметнулся к повстанцам. Поговаривали, что дело вовсе не в политических убеждениях, а в том, что адмирала уличили в разбазаривании государственных средств. Теперь он любил выставлять себя борцом за свободу и справедливость. Особой пользы в военном плане для восставших от него не было, ведь боевые действия велись только на суше. Но зато можно было демонстрировать его западным спонсорам и журналистам.
Перед Синдбадом-мореходом, как за глаза звали адмирала на флоте, лежала целая куча микрофонов и диктофонов. К пресс-конференции его подготовили основательно. За спиной у адмирала висел проекционный экран, компьютерщики постарались – даже сделали ролик с анимацией крушения сейнера.
Хусейн говорил, шевеля густыми усами а-ля Саддам:
– …выловленное рыбаками устройство однозначно идентифицировано как заводское… изготовить подделку в кустарных условиях невозможно… это, несомненно, морская мина российского производства…
На проекционном экране появилось изображение мины. Зал тут же загудел. Никто ничего подобного ранее не видел, ведь мина напоминала летающую тарелку.