-- Да, ваше преосвященство.
-- Позор! - епископ ходил кругами вокруг Якова и потрясал руками. - Вы будете наказаны за содеянное.
-- Да, ваше преосвященство, - смиренно отзывался молодой священник.
-- И кто бы мог подумать? Вам прочили блестящую церковную карьеру. У вас был безукоризненный, незапятнанный послужной список...
-- Я понимаю ваше сожаление.
-- Неужели нельзя было вернуть к Богу эту... грешную душу другим способом?
-- Нельзя, ваше преосвященство.
-- Вы понимаете, что вас ожидает?
-- Отлучение?
-- Ну, это уж слишком. Гуманность нам не чужда... Но наказание, достойное содеянному, вы несомненно всё же понесёте.
-- Я готов, ваше преосвященство.
-- Боже мой! Мой мальчик! Неужели вы не могли сдержаться?
-- Это была не страсть. Это был мой долг, как священника, как представителя Бога на Земле.
Епископ вытаращил глаза.
-- Вы это сделали не по желанию неукрощённой плоти, а совершенно сознательно?! Трезво сознавая, что за этим последует?! - изумился епископ.
-- Да, ваше преосвященство, - ответил Яков, не поднимая глаз.
-- Немыслимое дело! Неужели она настолько важна церкви, что вы со спокойной совестью... что вы с лёгкостью решили пожертвовать ради неё своей карьерой?
-- Для человека нет ничего более важного, чем спасение этой души. И если бы потребовалось, я отдал бы за неё и свою жизнь.
-- Даже так?! - вновь изумился представитель епископата. - А вы... А вы не могли бы спасать эту...душу тайно, чтобы никто не узнал, на худой конец?!
-- Нет ничего тайного, что не стало бы явным, вы ведь это знаете.
-- Да, так говорил Иисус... Значит, вы изменились уже после того, как спасли её душу? Стало быть, вы изменились и сами. А это говорит о том, что вы всё же получили некое удовольствие от того, что сделали. Что бы то ни было: плотское удовольствие или гордыня от самодовольства собой. А это грех.
-- Я готов понести наказание.
-- И понесёте, не сомневайтесь. Вы хоть раскаиваетесь в содеянном?
-- Нет, ваше преосвященство. И я смиренно приму приговор.
-- Примет он приговор... - огрызнулся епископ. - Кто хоть эта женщина?
-- Я не могу сказать.
-- Не могу или не хочу?
-- ...Не могу.
-- Она хоть католичка?
-- Нет, епископ.
-- О, Господи Иисусе! - вскрикнул епископ, всплеснув руками. - Да вы окончательно здесь сошли с ума! Здесь что, воздух таков? Или вы подверглись атаке местного населения? Или сам дьявол явился лично, чтобы искусить вас? Вы отправитесь в такую глушь, что станете молить о пощаде за столь дерзкий и ужасный грех! Отец Яков, это просто немыслимо, как возмутительно!
-- Да, епископ.
Епископ ещё пыхтел, ходил кругами и ворчал, качая возмущённо головой. Непонятно было, то ли он действительно поражён отступничеством молодого священника, то ли он поражён силе влияния неизвестной женщины на молодого праведника. А возможно его мысли были о чём-то совершенно другом. Кто может угадать, что думают люди в самые неожиданные моменты своей жизни...
Наконец епископ отпустил Якова и приказал ему немедля собираться к отъезду из этого срамного города обратно в Санкт-Петербург, чтобы после разбирательства получить назначение в другое место в другом регионе России, менее романтичном.
-- Вы вернётесь вместе со мной сегодня же! Ступайте.
-- Да, ваше преосвященство, - смиренно ответил он и, поднявшись с колен, также с опущенным взором удалился к себе в комнату.
* * *
Якова ждал Хабаровский край.
Наверное, это и хорошо, подумал он. Богу священник нужен больше, чем обыкновенный мужчина. Людей на земле много, а священников мало.
Он лишь успел позвонить Анжеле и сообщить о своём переводе в другой конец страны и о том, что она его больше никогда не увидит. На что ангел ему напомнил, что он не обычное существо, и ему не составит труда быстро разыскать святого отца, если... если он, конечно, сам того пожелает.
Яков промолчал. И ангел Света понял, что священник теперь в полной мере выполнил свою воистину святую миссию и вот свободен от неё. Ведь ему предстоит не менее важное дело в будущем. В будущем Михаил должен защищать нового херувима, чтобы тот, когда вырастет и окрепнет, смог победить дьявола.
Опальный ангел понял, что не стоит просить у Бога больше положенного. Ему и так оказали наивысшую Милость. Анжела мысленно поблагодарила Якова за оказанную ей помощь и простилась со своим спасителем навсегда.
Каждому землянину известно - всему материальному когда-нибудь приходит конец. Так устроен этот мир, бывший некогда Раем для ангелов.
11
В роддоме Анжела, будучи уже на кресле у акушерки, взяла докторшу за руку и попросила выслушать её.
-- Вам нельзя сейчас разговаривать. Вы теряете силы, мамочка. В вашем возрасте первая беременность, это колоссальный риск.
-- Да, я понимаю, но вы должны выслушать меня, ибо это очень важно.
-- Хорошо, но только не говорите слишком много.
-- Да, доктор.
-- Я вас слушаю, - участливо взяв роженицу за руку, приготовилась слушать акушерка.
-- Если я не выживу, отдайте ребёнка его отцу. Пообещайте найти его. Пообещайте! Это очень важно.
-- С вами ничего не случится, успокойтесь, Анжела, - улыбнулась взрослая женщина. - У нас наисовременнейшее оборудование. Современная техника способна творить чудеса.
-- Пообещайте! - настойчиво требовала она.
-- Хорошо, я обещаю.
-- Его отец католический священник. Его зовут отец Яков. Он родом из Гданьска. Это в Польше. Но об этом никому не нужно знать. Сейчас он служит где-то в Хабаровском крае. Вы запомнили?
-- Да, запомнила.
-- Это важно.
-- Да-да.
-- Вы пообещали мне выполнить мою последнюю просьбу...
-- Не говорите так. Не надо.
-- В моих вещах найдёте письмо для вас. Оно более обстоятельное. И там ещё есть книга "Живое". Её нужно будет тоже передать Якову. Обязательно передать.
-- А теперь успокойтесь. Расслабьтесь. Всё будет хорошо. Малыш родится здоровенький, крепенький и на радость вам и всем окружающим.
-- Да, всем. Так и будет, Господи, - прошептала она. - Михаил! Благослови тебя Господь Бог, Яков, - произнесла Анжела и потеряла сознание.
* * *
Падал снег. Прохожие проваливались в сугробах. Начиналась метель. А в небольшом костёле было тепло и уютно. Воскресное богослужение заканчивалось. Прихожане читали заключительную молитву, вторя отцу Якову. В конце зала на скамейке сидела акушерка с закутанным младенцем на руках. Она дождалась окончания службы и подошла к священнику.
Увидев женщину с ребёнком, пробиравшуюся к нему сквозь небольшую толпу народа, Яков улыбнулся ей, на долю секунды задумался, вспомнил Анжелу.
Сквозь замёрзшее окно проступил призрачный лик.
Женщина подошла к священнику ближе.
-- Здравствуйте, святой отец. Меня зовут Екатерина Васильевна. Это я звонила вам вчера.
-- Да, я слушаю вас. Вы сказали, что у вас ко мне очень важное дело.
-- Так и есть. Этого мальчика мать назвала Лука.
-- Хорошее имя, - согласился Яков. - Вы сказали: мать? Вы не его мать?
-- Нет, святой отец. Мать этого ребёнка завещала мне передать мальчика его отцу. Она просила, чтобы вы позаботились о нём.
-- Завещала?! - Яков изменился в лице.
-- Такова была её последняя воля, - ответила Екатерина Васильевна, многозначительно глядя в глаза священника.
-- Анжела?! - испуганно спросил Яков.
-- Да, святой отец. Я принимала у неё роды, - печально ответила женщина и протянула младенца отцу.
Яков задумался. На него нахлынули воспоминания.
-- Теперь она свободна. Херувим вернулся домой, - прошептал он задумчиво, всматриваясь в безмятежно спящее лицо сына.
Вот что означает "вернуться домой"...
Лицо оконного призрака посветлело от улыбки. Стекло даже чуть оттаяло от незримого тепла.
-- Анжела просила вам передать, что она нашла Христа, благодарит его за спасение её души и с благодарностью возвращает Спасителя людям, - сказала акушерка отцу Якову.
-- Спасителя?
Он сначала изумлённо смотрел на акушерку, говорящую со слезами на глазах, потом задумался, глядя на младенца. Ребёнок сладко спал в одеялах.