– В смысле, в какой части тела?
– Нет, речь о самом статусе раны. Я про молекулярный уровень, на какой мы сейчас стадии... она прогрессирует? Как мы можем это исправить? В этом плане. – Сара оглянулась по сторонам. – Кстати, а где мы? – Она вскинула ладонь. – Знаю, ты, наверное, не можешь ответить, просто я... кто за этот платит? Откуда финансирование?
– Подожди, я открою дверь.
Когда Мёрдер выбежал вперед, чтобы придержать для нее дверь буфета, Сара понимала, что он не ответит ни на один ее вопрос... и это напоминание, что она здесь – гость. А не новый житель.
Сара застыла на месте, уставившись на диваны, столы со стульями, торговые автоматы, буфет с горячими и холодными закусками, забитый потрясающе пахнущей едой.
– Я ничего не вспомню, – сказала она хрипло.
Она посмотрела на Мёрдера, и он встретил ее взгляд.
– Нет. Ничего.
В повисшем молчании Сара пыталась запомнить каждую его черточку, начиная с его потрясающих длинных волос и сильного, красивого лица, до широких плеч и массивной груди и длинных, бесконечных ног. Когда она снова посмотрела ему в глаза, воздух между ними изменился, в нем вспыхивали искры, сексуальное напряжение не столько вернулось, скорее выбралось на поверхность, ведь химия между ними никуда не уходила. Оказавшись наедине и без отвлекающих факторов, Сара остро ощущала свое тело… и его тоже.
– Сара, – сказал Мёрдер в своем особенном стиле, с рычащими нотками.
Первая мысль, мелькнувшая в голове: раз она ничего не запомнит, то почему бы не уступить этому влечению? Она никогда не судила людей за случайные связи, и Боже, кто станет винить ее за то, что она хочет его? Но, что более важно, после не будет раскаяния и сожалений, потому что она не запомнит ни его, ни их секс.
Но когда эти мысли мелькнули в голове, она сразу избавилась от них. Во–первых, она уважает себя... она вольна принимать любые решения, и неважно, останутся ли у нее воспоминания о сексе или же нет. И, во–вторых, это дегуманизировало его, низводило до уровня секс–игрушки в гостиничном номере... отвлечение во время командировки, из–за которого не стоит испытывать угрызения совести, ведь оно «не считается».
Стоп, дегуманизация не совсем правильное слово. Скорее... девампирезация. Что–то вроде того.
Черт.
– Я не причиню тебе вреда.
Сара подумала, что уже второй раз слышит от него эти слова. И она верила ему. Где–то в глубине души, в ней жила странная крепкая вера, что он, утаивая от нее многие вещи, говорит правду, когда дело касается ее безопасности.
Сара протянула руку к его лицу. И, словно читая ее мысли, Мёрдер наклонился, позволяя ей ощутить тепло его кожи, шершавость щетины и резкую линию челюсти.
Прикоснувшись к нему, Сара сразу же поняла, что она все равно бы это сделала. Она бы в любом случае выбрала его, этого мужчину... вампира... даже если ей оставят воспоминания и придется тосковать по нему до самой смерти. И это убеждение было настолько сильным, что Сара захотела, чтобы ей сохранили воспоминания. На самом деле, она хотела большего, того, что ей не суждено получить.
Например, будущее. Отношения. Брак.
И это сумасшествие. Они только познакомились... она только узнала, что такие как он вообще существуют.
– Как пожелаешь, – выдохнул он. – Прикасайся ко мне как хочешь.
Когда она посмотрела на дверь, гадая, не помешают ли им в самый неподходящий момент, раздался тихий щелчок, словно замок закрылся сам по себе. Прежде чем она успела испугаться, Мёрдер указал на себя.
– Это я сделал... нас не побеспокоят. Но ты можешь уйти в любой момент. Замок открывается изнутри, я не остановлю тебя.
– Ты всегда читаешь мои мысли.
Мёрдер открыл рот, чтобы ответить... но Сара провела пальцами по его нижней губе, и он словно язык проглотил.
– Хочу чтобы ты знал: я не пользуюсь тобой, – сказала она.
– Мне все равно, даже если это так.
Сара положила руки на его мощную грудь и прошлась ладонями по плечам. Ее нос заполнил запах его одеколона, словно сексуальное возбуждение усиливало ее рецепторы.
Боже, он был большим. Жестким.
Везде.
– Поцелуй меня, – попросила Сара, задирая голову.
Вопреки его очевидной силе, Мёрдер был нежен с ней, обвивая руками ее талию, притягивая ее к себе так, что их одежда едва соприкоснулась. Благодаря такой близости жар, испускаемый телами, заполнил пространство между ними... но вскоре все мысли покинули ее голову.
Мёрдер опустил голову... и поцеловал ее.
Ох... вау. У него были бархатные губы, касавшиеся ее легко, как летний бриз, лениво, как восход солнца в августе. И она бы назвала это прикосновение милым, но… его огромное тело, его сверхъестественное, не человеческое, невероятно мощное тело... задрожало, и это сделало происходящее поистине эротичным. Легкая дрожь предполагала, что он сдерживает себя, ограничивает свою нужду, контролирует то, что было внутри него.