Терпение Завадского таяло, и наконец когда уже совсем стемнело и только костры пускали искры в кромешную тьму, Филипп не выдержал и поймал Бодула, когда он выходил из чума, схватил за руку и тут же отпустил. Рядом как по команде возник Бакан.
— Бодул, мы благодарны тебе и твоим людям за радушный прием, но все же мы здесь по очень важному для нас делу. И мы готовы хорошо оплатить твою помощь.
Бакан перевел слова Филиппа. Бодул слушал склонив голову набок, потом вздохнул, посмотрел на Луну и тихо сказал что-то на своем языке.
Бакан перевел:
— Бодул не покажет вам таких путей.
— Не покажет? Но почему? Он что, их не знает?
Бодул улыбнулся, услышав переведенные слова Завадского и произнес три коротких предложения.
— Бодул Вачелан говорит, что такие пути он знает, но он не знает тебя, Филипп. — Перевел Бакан.
Завадский кивнул и разочарованно улыбнулся.
— Что же мне сделать, чтобы уважаемый Бодул узнал меня лучше?
Бакан перевел и озвучил многословный ответ Бодула:
— Мы простой народ и ценим простые вещи. Мы никуда спешим, потому что живем зде ни едину сотню лет и знаем, еже сия земля уважает терпеливых. Но ваш народ всегда торопится. Спешит захватить побольше. Вы пришли недавно и сразу же назначили себя зде хозяевами, заставили местных платить ясак, и сначала вели себя что дикари, хватали наших женщин… Конечно, и мы не оставались в долгу. Мой отец изрубил пальмой добрую дюжину казаков. Но времена давние. Мой народ сегодня помогает вашему. Егда ваш стольник Головин прибыл в Нерчинск договариваться о границах с Цинской империей, маньчжуры увидали, что вы слабы и нет смысла говорить, ежели все мочно решить силой в свою пользу. Они сожгли Албазин и окружили Нерчинск и только купившись на хитрость нашего князя Гантимура Катаная цины отступили. Вы заключили с ними невыгодный для себя договор, ин убо лучше такой договор, чем плен, смерть и унижение. И чем вы отплатили нам за помощь? Мой младший брат — аманат. Сидит в заточении в Кабанском остроге. Бакан тоже был аманатом (здесь Бакан переводивший слова Бодула о себе, смутился), поэтому он хорошо говорит по-русски. Вы цепляете на нас поводки. Да, силой можно добиться многого. Но у тебя, Филипп, ее нет.
Завадский поджал губы, исподлобья поглядел на Бодула.
— Ты прав, Бодул. Мы надеваем поводки, но чаще всего мы надеваем их на себя. Но Бог с ними, с этими народными распрями, времена меняются, а мы с тобой — простые люди, нам нечего делить и я не вижу причин, мешающих нам стать друзьями.
Бодул со скромной улыбкой выслушал перевод слов Филиппа и снова посмотрев на Луну, заговорил.
— Мне нравятся твои слова, но дружба — это поступки, а не слова, — озвучил банальную истину Бакан, переводивший ответ Бодула, — хочешь стать моим другом — вытащи из Кабанского острога моего брата и егда я дам тебе еже ты хочешь.
Филипп тяжело вздохнул.
Глава 33
В знойный предобеденный час, когда остроги наводняли просильцы, челобитники, мелкие купцы и земские целовальники, спешившие засветло решить свои дела, Завадский в сопровождении Филина и бывшего десятника из томской сотни Киприана Солодова миновал главные ворота Кабанского острога. Отчитавшись пропускному ярыжке о цели визита (с челобитным прошением о рыбном промысле в верховьях Селенги) Филипп, записавшийся в присутственной книге под именем Илимского купца Георгия Клунина, с позаимствованным у Акима вальяжным видом направился с напарниками к таможенной избе.
Щурясь от солнца, троица вертела головами, успевая подмечать разные детали. Кабанский острог оказался небольшим, имел классическую четырехугольную форму, без особенных укреплений. Четыре дозорные башни по углам и пятая большая над въездными воротами. Шестиметровый частокол, усиленный одинарными мостами изнутри, по которым от башни к башне ходили стрельцы, время от времени выглядывая в прорубленные оконца. В остроге, как положено — деревянная церковь, прямо у ворот справа, за нею — маленький воеводский двор (хотя вместо воеводы из Удинского острога был послан управлять приказчик некто Василий Балабин), несколько казенных изб: таможенная, приказная, съезжая и она же наполовину тюремная. Несколько стандартных амбаров. В целом было тесновато — из-за малой площади и обилия построек, внутренняя планировка походила на лабиринт, что Завадский посчитал неплохим знаком. Вероятно, острог ждала реконструкция, в противном случае рано или поздно этот деревянный «шанхай» сожрал бы пожар. Небольшая низкая избушка кубической формы с заколоченными оконцами располагалась возле северной угловой башни. Там, по словам Бодула содержали аманатов.