Филипп тихо выругался.
— Надо срочно сваливать. — Сказал он.
Бес ухватился за края дыры, поднялся повыше, огляделся.
— Ворота настежь, — сообщил он.
— Выбраться сумеем?
Бес скептически поглядел на лица внизу и покачал головой.
— Попробуем. Антон, выкопай мешок!
Антон схватил лопату с завидной скоростью стал копать.
Бес между тем вел наблюдение. Приказчика Итанцинского острога и дьяка казнили первыми. Их не вешали, а раздели догола, зачитали народный «приговор» и отрубили головы, следом топоры заработали активнее — казнили пару каких-то подъячих, рындарей. Филиппу больше всего было жаль старшего лакея Степана — он не противился, не кричал, а покорно исполнял волю бунтовщиков — вставал куда велено, склонял голову как скажут, но и его не пощадили — златовласая голова покатилась с эшафота на снег в толпу, под одобрительные крики.
Филипп ощущал волны адреналинового жара.
После казней на эшафот вышел освобожденный «Тарзан» и объявил, что враги народные получили по заслугам и в Итанцинске теперь будет править какой-то круг.
Антон выкопал ящик, из которого извлек кожаный мешок.
— Готово, брат, — Антон бросил мешок Филиппу.
Завадский глубоко вздохнул и положил руки на брус.
— Будут спрашивать — говорите мы работные люди из Иркутска, отвезенные насильно в Селенгинск.
— Обожди, Филипп! — крикнул сверху Бес.
— Чего?
— Ворота закрывают!
— Черт!
— Это еще не все, брат. Они сюда идут…
Крепкие ворота амбара тряслись от стуков.
Филипп поглядел на братьев. Не было сомнений — все также безоговорочно верят они в него.
— Открывайте, — сказал Филипп спокойным голосом.
Антон и Бес сняли брус. Ворота тут же распахнулись и вместе с морозом на них хлынула разгоряченная толпа. Лишь один человек сумел ее остановить.
Длинноволосый «Тарзан» поднял руки. Кто-то присвистнул, увидев обилие дорогих товаров.
— Обождите, братцы! Эти люди неместные.
— Давеча были они в хоромах собаки Шеховцова! — крикнул кто-то.
— Ну-ка живо сказывайте кто вы такие! — изрек вожак.
Филипп кивнул Антону и тот извлек уже не раз выручавшую бумагу.
— Я купец Енисейского уезда Филипп Завадский, вожу по наказанию воеводы Енисейского разряда казенный товар в Цинскую империю. — Сказал Завадский, пока Антон передавал вожаку бумагу.
Тот повертел фигуру перед собой, и Филипп понял, что он неграмотен — стало быть «кузнечий сын».
— Архипка! — крикнул он.
Из толпы выбрался ярыжка с подбитым глазом — тот самый, который записывал их имена при въезде и словно не видев эту бумагу прежде прочитал.
— Сый верно говорит он, Провотор. В фигуре писано, еже он казенный гость Енисейского разряда с волею торговати казенным товаром в Сибири, Маньчжурии и Цинской империи. Да печать стоит и правлено дланью собственноручной князем Михаилом Игнатьевичем Андреевым, воеводой Енисейского разряда.
— Енисейского? — нахмурился длинноволосый Провотор. Борода у него была густая, фигура богатырская, и видимо больше за внешний вид чем за ум, выбран он был вожаком.
— На плаху их, братцы!
— Тихо! — гаркнул вожак. — Мы чай не разбойники, хочь, чужак и купец, да еже с того, у нас люд торговый единаче имеется и к Енисейскому разряду брани у нас нет.
— А что за черт при нем язык кажет! — крикнул кто-то.
— Это хворь, — сказал Завадский, — во младенчестве его волк утащил.
Тотчас усмешки сменились сочувствием.
— Послушай, — обратился Филипп к вожаку, — вы можете убить нас и забрать все это добро, но я знаю, что вы не дураки, не затем вы стали хозяевами на своей земле, чтобы враждовать с иными уездами. Я всего лишь наемный купец, и товар этот не мой, а казенный. Слух дойдет до Енисейска и тогда точно посчитают вас разбойниками, а не борцами с угнетателями. Нужно ли вам это?
Провотор задумался и в этот момент кто-то истошно закричал за его спиной.
— Идут! Идут! Отряды, братья! Войско!
— Сидите покамест тут. Позлежде потолкуем. — Приказал Провотор. — Гаврилка, поставь часовых, купца и его людей живо пока не трогайте.
Братья с облегчением вздохнули, когда закрылась за толпой амбарная дверь. Антон и Бес тотчас поставили брус на место.
— Еже онамо за войско, брат? — спросил Антон.