— Ну вот. Теперь можно заняться лихорадкой?
Он медленно улыбнулся, вид у него был совершенно беспутный.
— Ты имеешь в виду какую?
Она чуть было не ущипнула его.
— Может быть, это нога, — наконец признался он, оглядывая себя. Дьявольски болит. — Он уныло усмехнулся. — Прости.
Не потребовалось много времени, чтобы убедиться в правоте Джека. Откинув простыню, Оливия разрезала повязку и обнаружила, что швы нагноились, воспаленная кожа набухла и стала напряженной.
— В самом деле, Лив, — язвительно произнес Джек, — ты заставляешь меня краснеть. Откинь простыню еще на дюйм, и леди Кейт станут известны все мои секреты. — С его стороны было ошибкой посмотреть вниз. — О Боже, что это? Выглядит так, словно меня отделал бык.
— Ничего столь романтического, — сказала Оливия, стараясь сохранять хладнокровие. — Может быть, мне стоит позвать Харпера.
— Чепуха, — быстро произнесла леди Кейт. — Я пошлю за Грейс.
Грейс, должно быть, предчувствовала, что в ней будет нужда, потому что появилась, едва Джек сдался и улегся на спину. На ней был халат, очень похожий на тот, что был на Оливии, тусклые волосы она заплела в косу. Не утруждая себя любезностями, она откинула покрывала.
— Да, — протянула она, осмотрев рану. — Харперы предупреждали меня.
Оливии в голову не пришло представить Джека, пока Грейс не положила руку на бедро Джека, чтобы понять, насколько оно горячее. Джек схватил ее за руку.
— Мои извинения, мэм, но обычно я хотя бы представляюсь леди, прежде чем демонстрировать ей свои достоинства.
Грейс сделалась кирпично-красной. Оливия не могла найти слов. Никогда раньше Джек не сказал бы ничего подобного. Не в ее присутствии.
Но ведь он прожил без нее целую жизнь.
— Боже, Джек, — засмеялась леди Кейт, — вы явно усовершенствовали свой стиль.
Ей была подарена еще одна улыбка.
— Практика, Кейт. Практика.
Оливия только покачала головой. Леди Кейт представила Джека Грейс.
— Рад, очень рад, — сказал Джек, пожимая Грейс руку. — В каком университете вы изучали медицину?
Занятая осмотром его раны, Грейс отсутствующе улыбнулась.
— Моими университетами были войны на Пиренейском полуострове.
Джек кивнул.
— Мои извинения, мэм. Моя нога полностью в вашем распоряжении.
— Мед[8], — провозгласила Грейс. Он поднял бровь.
— Персик.
Грейс улыбнулась.
— Нет, я о том, что мы должны нанести на рану мед и забинтовать ее. Это прекрасно помогает при инфекциях.
— Отдаюсь на вашу милость, мисс Фэрчайлд. Лив, ты не могла бы посидеть со мной и подержать за руку, пока это средство не окажет своего чудесного действия?
— Я посижу немного, — сказала она, постыдно благодарная лихорадке, отсрочившей неизбежное столкновение.
По пути в буфетную, куда женщины отправились за лечебными средствами, Грейс сказала, что, как ни грустно, меда может оказаться недостаточно, Джек еще и простужен.
Оливия бросила на нее тревожный взгляд.
— Он поправится?
— Ему лучше поправиться, — саркастически произнесла леди Кейт. — Могу предположить, что месье не понравится, если он обнаружит в саду закопанное тело.
— Графа будет лихорадить еще несколько дней, — сказала Грейс. — Но я нашла женщину, у которой есть ивовая кора. Кора и мед, я уверена, помогут ему поправиться. Если, конечно, он не совершит какую-нибудь глупость.
— Он мужчина, — фыркнула леди Кейт. — И разумеется, попытается совершить какую-нибудь глупость.
Все три женщины разом остановились и повернули головы в сторону комнаты, где лежал Джек.
— Он уже садится, — обвинительным тоном произнесла леди Кейт.
Оливия потерла лоб.
— А значит, скоро он попробует вставать. А потом ходить.
— И, как настоящий мужчина, он не успокоится, пока не вырвется на улицу, чтобы отыскать своих друзей.
Оливия прижала пальцы к вискам. Она подумала, что не только Джеку, но и ей самой нужен порошок от головной боли.
— А на улице кто-нибудь узнает его и начнет задавать вопросы. Он, в свою очередь, начнет задавать вопросы, на которые мы не сможем ответить.
— Я очень надеюсь, что завтра вы сможете поговорить с доктором Хьюмом, — обратилась леди Кейт к Грейс, — иначе Джек может отправиться на виселицу.
«И те, кто ему помогал, — подумала Оливия, глядя на подруг, — отправятся за ним следом».
На следующее утро горстка женщин пошла вместе с Грейс на поле сражения, чтобы похоронить ее отца. Оливия была на многих похоронах — это входило в ее обязанности, особенно если у прихожан не оказывалось близких, чтобы оплакать их, — но никогда не присутствовала, на таком берущем за душу последнем прощании.