— Мне пора на службу, — поднялся Драко, неловко взглянув на жену.
— Иди. Я сегодня свободна, а завтра придумаем что-нибудь и дадим Винки точные инструкции.
Она проводила Драко до дверей, коротко чмокнула на прощание, а потом поднялась обратно — и обнаружила, что за это время Люциус успел уснуть, согревшись и успокоившись в их отсутствие. Она посидела немного рядом, листая атлас и размышляя: время нельзя было терять, и пока он спал, стоило поподробнее изучить, чем он болен. Ну, бронхит можно было угадать и без заклинаний по диагностике, но вот все остальное…
Она откинула одеяло, снова с жалостью всматриваясь в ужаснувшее ее худобой тело… а потом обнаружила, что он помочился в постель. Запах стоял не из приятных — ровно такой, какой может быть от мочи и давно не мытого мужского тела; она уговорила себя не злиться, и, приподняв тело левикорпусом, сменила простыню, подстелив клеенку. Ничего удивительного, учитывая его состояние. В конце концов, проснувшись, он вряд ли даст так спокойно изучать себя — и она снова принялась за дело, держа в одной руке книгу по медицинским заклинаниям, в другой — палочку.
Если только диагностирующему заклинанию можно было верить, болью отзывалось почти все: лёгкие, желудок, почки, суставы, мочеполовые органы. И, что хуже, если бы обнаруженные болезни можно было бы так же легко, взмахом палочки, снять! Пока что она справилась с одним только обезболивающим заклятием. За всем остальным стоило сходить в магическую лавку на другом краю города, и она решилась оставить его в одиночестве, предупредил перед этим домовых эльфов, а потом вышла.
Лекарство для больного горла, мазь для коленей, какие-то порошки для пищеварения и ещё десятка два ингредиентов, нужных для зелий, которые она собиралась сварить сама: домой Гермиона вернулась со внушительным пакетом. Тревожно вслушалась, нет ли возни в комнате наверху… Пока было тихо, так что она позволила себе аккуратно разложить все по местам, захватила необходимое и поднялась наверх.
Люциуса Малфоя в постели не было. Очевидно, связывающие чары, и без того слабые, окончательно рассеялись за это время. Это заставило похолодеть от страха; к счастью, уже через две секунды она обнаружила светлое пятно волос в дальнем тёмном углу. Далеко он не ушёл — просто снова забился в самый дальний и темный угол.
— Мистер Малфой! Мистер Малфой… — начала она, с опаской подойдя к нему.
Но он молчал, даже не смотрел на неё и тем более не собирался бросаться, скорее сам будто ожидал удара и вздрагивал.
— Встаньте, прошу вас. Вернитесь в постель, — коснулась она его плеча, и сама испугалась, когда он вздрогнул. — Пойдемте!
Она взяла его под руку и попыталась поднять силой; он повырывался, но совершенно вяло и под конец послушно улёгся туда, куда она привела его. Дышал он тяжело и испуганно, так что Гермионе впервые стало несколько стыдно недавних своих опасений. Выглядел он не просто тяжело больным, а попросту невменяемым, и можно было представить, что за обращение ждёт его в пансионате или лечебнице для пожилых и тяжелобольных магов. В конце концов, если разум вернётся хотя бы настолько, чтобы Люциус перестал шарахаться от них и понимал простые просьбы и приказы, дело оборачивалось не таким уж ужасом, какой она себе навоображала, верно? Но до этого момента его требовалось ещё очень долго выхаживать. Что ж, сидя рядом с ним и гладя по руке, она могла признаться себе, что отец её мужа далеко не самый омерзительный человек из всех, с кем сводила не судьба.
— Вы так замёрзли, — это было верно, ладонь его оставалась сухой и холодной, и сам он вздрагивал иногда, словно от озноба. — Пойдёмте в ванную. Заодно поменяем чистое белье…
Девушка не была уверена, что он слышит её и понимает, бледное лицо казалось безучастным, но все-таки решила всегда говорить с ним, как с совершенно адекватным и разумным человеком. Кто знает, может, он и впрямь мог её слышать, просто был слишком слаб, чтобы отвечать, или притворялся искусно?
Ей ненадолго подумалось, что тащить взрослого мужчину в ванную и возиться там с ним — неловко, даже не то что бы неудобно, но просто странно, и она чувствовала этот оттенок стыда, но уже через пару секунд твердо сказала себе, что он сейчас — просто больной, и уж конечно, как только Люциус Малфой придет в себя и сможет двигаться самостоятельно, она скажет ему, что отныне он будет обслуживать себя самостоятельно. «При условии, что он, конечно, останется в ясном уме», — подумалось ей. Пожалуй, потеря рассудка была самой страшной перспективой, и она боялась этого. Его пришлось бы запирать, а Драко почти точно был бы против…
Она подхватила тело, еле успев получше наложить заклятье Левикорпуса, прежде чем он упал окончательно, и впредь решила фокусироваться только на уходе за больным, а не на собственных опасениях. Но едва они оказались в их светлой, но далеко не новой ванной комнате, выяснилось очередное: шум текущей из крана воды испугал его, видно было, как ужас плеснулся в бледных глазах. Мужчина вздрогнул, будто пытаясь вырваться, и ей снова пришлось применить легкое связывающее заклинание. От страха это не спасло.
— В конце концов, мистер Малфой. Я должна вас вымыть.
Это было очевидно для нее, пахло-то далеко не розами, а ровно той горькой и неприятной смесью запахов пота, крови, мочи и грязи, какой могло пахнуть от того, кто не посещал душ, наверное, год или больше. Но Люциусу Малфою так не казалось. Он вскрикнул — не возмущено, наоборот, почти жалобно, с сильным страхом.
— Не бойтесь так. Должны вас там были мыть хоть раз в месяц? Мистер Малфой?
Она почти угадала, но, надо сказать, не представляла себе, как выглядит ванная в Азкабане. Что она могла сейчас? Но спокойный голос и мягкое теплое касание ее руки смогли его если не успокоить, то заставить утихнуть. Она освободила его от накинутой недавно одежды, приготовила чистую, снова ужаснулась тому, как он выглядел без нее. Светлые волосы делали тело еще более светлым. Но даже теперь, потерявший все прежнее очарование роскоши, что исходило от него, он казался притягательнее сына, выше, и даже его падение казалось хотя и ужасным, но величественным одновременно.