Сморгнув набежавшие слезы, я поморщился от ее прикосновения. Неужели она искренне надеялась утешить меня такой ерундой?
— Почему?
— Что «почему»?
«Почему ты меня не любишь?» — вертелся на языке невысказанный вопрос.
Не рискнув затронуть наболевшую тему, я кивнул на обручальное кольцо на ее безымянном пальце:
— Почему ты до сих пор носишь эту дрянь?
Мама резко отдернула руку и, спрятав ее на груди, прошептала:
— Это мой долг.
— А его долг — не избивать тебя до полусмерти? — рявкнул я, не в силах сдерживать закипающий гнев. — Или он забыл поклясться в этом перед алтарем?
— Перестань, Джоуи.
— Что перестать? Говорить тебе правду?
— Я сейчас не в состоянии ругаться.
— А я больше не в состоянии расхлебывать ваше дерьмо, — прошипел я. — Из-за тебя мы существуем в бесконечном аду. Это твой выбор, и всякий раз он оказывается в пользу этого животного. Даррен правильно сделал, что свалил.
Отпрянув, как от пощечины, мать медленно встала из-за стола, покачнулась и едва не рухнула на пол.
Я машинально вскочил и бросился к ней.
— Осторожнее, — бормотал я, бережно обнимая ее за талию. — Сейчас провожу тебя наверх.
— Нет! — Она шарахнулась от меня как от прокаженного и прерывисто задышала. — Не прикасайся ко мне.
Я остолбенел и послушно отстранился, гадая, где напортачил.
— Мам, это я, Джоуи, — самым ласковым, на какой только был способен, тоном увещевал я. — Никто тебя не обидит, не бойся.
— Я прекрасно знаю, кто ты, — процедила мама, дрожа как осиновый лист.
— В смысле? — Я растерянно провел рукой по волосам, чувствуя, как меня начинает трясти от негодования пополам с отчаянием. — Послушай, я, конечно, не великий дипломат, в отличие от Даррена. Понимаю, он единственный, кому ты изливала душу. Прости, что пришлось вмазать отцу прямо на твоих глазах, просто у меня свои методы...
— Не смей! — перебила мать, обливаясь слезами. — Не смей говорить о Даррене. Ты ему даже в подметки не годишься.
— Потому что не свалил отсюда куда подальше? — окрысился я. Чувство беспомощности притупилось, уступив место негодованию. — Может, ты не в курсе, но твой драгоценный Даррен слинял. Святоша не выдержал и сделал ноги. Кинул нас. Но я еще здесь, черт возьми! Прямо перед тобой.
— Кто бы сомневался! — выкрикнула она. — Только и слышно, как ты орешь, командуешь, наводишь свои порядки. Вылитый... — Мама осеклась и замотала головой. — Проехали.
— Вылитый кто? — напирал я, глядя, как она медленно бредет к двери. — Ну, не томи.
— Не важно.
— Очень даже важно. Давай, мам, если начала, договаривай. Вылитый кто? — Меня всего колошматило, слова застревали в горле. — Вылитый он? По-твоему, я весь в него?
Умоляю, скажи «нет».
Умоляю, скажи «нет».
— Да. — Мама болезненно поморщилась. — Ты копия отца. — Она содрогнулась, зажмурилась, по щеке скатилась слеза. — Понимаю, это не твоя вина, но ты вылитый он. И с каждым днем становишься похож на него все больше.
— В каком смысле? — прохрипел я, едва владея собой. — Внешне? Ну извини, внешность не выбирают, но в остальном я ни капли на него не похож.
— Еще как похож. Причем во всем, — отрезала мама, выходя из кухни.
Ее слова били наотмашь, сильнее и беспощаднее кулаков отца.
Его издевательства меркли на фоне вердикта матери.
В тот самый миг я осознал, что лечу в пропасть. Окончательно и бесповоротно.
Та искра, которую я старательно берег последние пару лет, погасла.
В сердце возникла зияющая пустота. Все эмоции выветрились.
Дрожащей рукой я нащупал в кармане спортивных штанов сотовый.
Набрал знакомый номер, который зарекся набирать, нажал кнопку вызова и поднес телефон к уху.
Мне ответили после третьего гудка.
— Надо же, кого я слышу! Привет, мелкий.
— Мелкого в зеркале увидишь, — огрызнулся я, тяжело дыша. — Можешь достать кое-что?
В трубке раздался смешок.
— Не ты ли говорил, что завязал? А, мелкий?
Зажмурившись, я потер ладони и выпалил:
— Планы изменились.
— Кейсмент-авеню. Встретимся на поляне через полчаса.
От облегчения у меня подкосились ноги.
— Буду.
— И еще, мелкий... — добавил Шейн предостерегающим тоном. — Халява кончилась.
Теперь ты понимаешь почему 25 февраля 2000 года Ифа
— Не понимаю! — горячился Пол в пятницу вечером по телефону. — Я же сказал, больше такого не повторится. Почему ты отказываешься со мной встречаться?
— Потому что после нашей последней встречи ты растрезвонил всем и вся, чем мы занимались, — фыркнула я, поражаясь его тупости. — Терпеть не могу трепачей. Ты подорвал мое доверие. Нет доверия — нет отношений...