— Мисс Грейнджер, даже если вы и хотели сказать мистеру Малфою, как глубоко не одобряете выбранный им путь Пожирателя Смерти, для этого лучше найти время после пары, — раздался неизменно строгий голос Минерва МакГонагалл, — а сейчас будьте добры занять своё место! Предстоит сложная лабораторная работа. Предпоследняя в этом году.
Он было потянулся к ней рукой, но окрик заставил обоих опомниться и рассесться по местам. Только вот возле Рона место было занято. Лавандой, конечно. Гарри, само собой, занял место рядом с Джинни. Единственное пустое место за партой оставалось рядом с Драко — и это было даже забавно. По крайней мере, она не удержалась от улыбки, несмотря на всеобщий недобрый шепот за спиной. Профессор — и та с недоумением вскинула на нее глаза, но осталась невозмутима, промолчала. На лице было написано "Надеюсь, вы не раскаетесь в своем поступке, хотя я считаю его ошибкой, мисс Грейнджер", — а ей, виновнице этого недоумения, было почти смешно.
А главное — ей почти понравилось сидеть с ним, если бы не его скованность, странная и совершенно лишняя. Он будто прятал глаза и боялся взглянуть на нее лишний раз. Зато был аккуратен, вежлив, в отличие от Рона с Гарри, не переспрашивал все по нескольку раз и не просил сделать ничего за себя; с ним она действительно могла делать половину работы, не выслушивать жалобы на нудный и непонятный параграф в учебнике и не отвлекаться по пустякам, и это оказалось приятно. Более чем приятно. По окончании пары она даже пожалела, что они не на одном факультете, и вечером не встретиться, и встала не без печального вздоха, собирая учебники с парты.
Из-под одного из них выпал сложенный в несколько раз кусочек бумаги с проглядывающим аккуратным почерком; она подняла глаза, оглядываясь по сторонам, поймала на себе быстрый взгляд Драко и не задала больше никаких вопросов. Стала уже отходить, украдкой развернула прямоугольничек с запиской: "Много что хочется тебе сказать. Встретимся после четвертой пары в башне? Если не хочешь, не приходи, я пойму. И спасибо за все."
Стоит ли говорить о том, где она провела этот вечер? А за ним был ещё, и еще один, хотя они просто болтали обо всем на свете, перечеркивая годы вражды, и даже не касались друг друга, не считая случаев, когда он помогал ей спуститься с крутых ступенек; вокруг цвел май, вечера растягивались надолго, спускаясь туманом между холмами и лесами, что окружали древний замок, и Гермионе казалось, что она никогда не была так счастлива, как сейчас, и думала даже, что стоило вытерпеть и войн, и бегство, и все их скитания, чтобы обрести в итоге хотя бы эту простую и светлую дружбу. Счастье во время учебы, как водится, было коротко. Пришел день выпускного экзамена, и предыдущий вечер оба провели за учебниками, сидя бок о бок на ступенях в башне, а наутро вновь встретились в общем зале. Гермионе на ум пришло в этот миг, что это — последняя их встреча. Теперь их пути разойдутся, Драко выберет свой путь, она — свой, а Люциус Малфой, как бы ни ценил он ее помощь, наверняка укажет сыну, что грязнокровка — не его судьба и не та девушка, с которой стоит водить близкую дружбу; она заранее простила даже его за это.
Ровно те же сомнения испытывал и Драко. Он и вовсе колебался между сотней перспектив и корил себя за нерешительность. Во-первых, за то, что никак ни в чем не мог признаться Гермионе и даже поцеловать ее: все это казалось лишним и стыдным, хотя меньше года назад она помогала ему принимать ванную или смазывала самые интимные места его лечебным составом, — а теперь он просто не находил слов. Он, ровно как и она, привык действовать рассудочно, и как чувства, так и ум говорили ему в голос держаться за эту девушку, умную и способную, а главное — спасшую его в самый тяжелый момент его жизни. Во-вторых, отец еще накануне намекал ему на какой-то серьезный разговор, и он, заранее чувствуя, что тот будет касаться дальнейших перспектив, а что еще хуже — перспектив или женитьбы, и этого очередного унижения перед дочками всех тех, кто до этого равнодушно взирал на то, как его насиловали, и он опасался, что все закончится полным его подчинением планам отца. Как и всегда. И заранее это знать было ужасно.
И Люциус, само собой, от планов не отступился. Результаты экзаменов его если и порадовали, то на выражении его лица никак не отразились.
— Неплохо.
— И только? Все, что ты можешь сказать мне? Спасибо.
Он обиделся, правда, скорее, притворно. В действительности, реакция отца на его успехи была безразлична.
— Неплохо, но теперь уже все равно.
Люциус подсел рядом, потом пересел напротив, взяв сына за руку и легонько сжав. Бледно-голубые выцветшие глаза вгляделись в другие, чуть более темные.
Драко с удивлением понял, что тот будто чего-то боится.
— Это больная тема для нас обоих — то, что произошло.
— Что меня оттрахали по очереди все дружки твоего любимого господина, ты хотел сказать?
Люциус вздохнул.
— Не надо. Я проклял себя и тот день... Не будь так груб.
Драко фыркнул, а отец продолжил:
— Нам нужно переехать куда-нибудь.
— Во Францию? — насмешливо поинтересовался Драко, намекая на ложь отца.
Тот продолжил, будто не замечая укора:
— Хотя бы и во Францию. Даже и лучше всего туда: язык тебе знаком, а родственники помогут с местом на службе. Мне и самому невероятно жаль покидать наш дом...
— Мне он ненавистен.
— И, к сожалению, слухов слишком много. Хорошие семьи слишком предвзяты.
— Они считают меня опозоренным. Не трудись объяснять.
— Хорошо, что ты понял. Просто... Просто тебе не найти пары здесь. Ты будешь вечно оторван ото всех, с этим шлейфом презрения и памяти о том, что случилось; он потянется за тобой и станет отравлять твою жизнь. Мы должны переехать.
— Там, глядишь, я и смогу захомутать дочку какого-нибудь из местных аристократов? Тогда нужно торопиться, пока до них не дошли слухи, — хлестко ответил Драко. Люциус вздохнул снова, опуская плечи.
— Я не препятствую тебе ни в чем. Ты волен выбрать любую простую девушку, буде достоинства ее затмят недостатки... — он прервался, увидел, как Драко закатил глаза, демонстрируя усталость от его речей, и продолжил торопливо, и одновременно таким безутешным тоном, будто заранее предполагал свои слова невыполнимыми: — Может быть, мой выбор не понравится тебе. Думаю, после всего того воспитания, что мы дали тебе, он покажется тебе даже и оскорбителен, но я хочу знать, что не оставлю тебя одного лицом к лицу с неприятностями. Тебе нужна девушка достаточно уверенная и смелая, и сообразительная, и способная на многое. И главное — достаточно умная. Чтобы одно имя ее заставляло злые языки замолчать относительно твоей репутации. И тогда происхождение ее становится неважным по сравнению с тем, что ты выигрываешь при этом.
— Кажется, это должен быть ангел во плоти.
— У него есть имя. Хотя оно тебе, повторюсь, не понравится. Это мисс Грейнджер.
— Гермиона? Нет, я догадывался. Но не думал, что ты решишься.
— А ты? Тебе не кажется больше, что я унизил тебя, когда заставил...
— Нет. Нет. Я сто раз передумал.