Темный Лорд меж тем отнюдь не собирался отпускать Драко, ограничиваясь одними насмешками. Он, правда, не забыл и про доставленное к нему трио, но собирался растянуть казнь максимально долго — тем более, что в зале к тому времени собрался почти весь круг его приближённых: и Лестрейндж, и Долохов, и Яксли, и Розье, и Руквуд, и ещё несколько прочих.
— Что скажете, друзья? Кажется каким-то скучным так быстро разделаться с Мальчиком-Который-Выжил и даже не устроить ради этого небольшое шоу? Да и потом, чистота собственных трудов и наказание предателей — не это ли должны о волновать меня сильнее всего? Я бы убил Гарри Поттера, это ясно, но прежде разберусь с тобой, Драко, так что не трудись уходить, — бросил он в спину младшему Малфой, медленно пятившемуся в сторону двери, и на плечи тому немедленно легли руки бывших старших товарищей из числа слуг Лорда.
— Мой Господин, позвольте мне самому ответить за сына! — раздался голос Люциуса, но его слова не возымели должного эффекта.
— С тобой разберусь позднее, — пообещал Волдеморт. — Уведите его в подвал и заприте как следует!
Того отправили прочь быстро — или Лорд Малфой не рисковал оказывать сопротивление, или верней всего не решился защищать сына в ущерб себе и струсил, как подумалось Гермионе. Волдеморт сел за высокий стул во главе стола, развернув его в сторону, к центру комнаты: судя по всему, устроившись там, он не собирался сам принимать участия в наказании. Пытать кого-либо на таком отдалении было странно, а значит, он собирался исключительно раздавать ценные указания. Но он и рта не раскрыл, махнул только рукой, дав знак начинать, и Эйвери, державший Драко, резко подсёк его сзади: тот упал на колени так быстро, словно давно собирался сделать это. Длинные светлые пряди упали на лицо, скрывая выражение глаз. Гермиона увидела, как он закусил нижнюю губу, будто ждал долгой череды Круциатусов и надеялся не закричать.
— Милый птенчик, — начал Родольфус Лестрейндж, обойдя его полукругом и загородив от Гермионы страшное лицо Темного Лорда, — знаешь, что я скажу тебе? Ты сильно разочаровал нас и нашего господина. Как же так? Ладно, не каждый недрогнувшей рукой может убить, но почему ты даже не смог узнать грязнокровку? — кивнул он на Гермиону, на секунду подняв на неё тяжелый недобрый взгляд. — Жалкий, трусливый, сам как девка, — презрительно бросил он, и стоящий рядом Эйвери глухо засмеялся из-за своей маски. Что же наши трое друзей? Если лица Гарри и Рона были сейчас слишком сильно изувечены синяками и кровоподтеками, то на лице Гермионы слишком явно читался страх пополам с отвращением к высказанной перспективе: увы, скрыть эмоций она не могла, и это не укрылось от лица пожирателей смерти. Лестрейндж, смотря на нее, кажется, ещё сильнее уверился в правильности выбранной перспективы. Протянул к стоявшему на коленях Драко руку, погладил по плечу... Тот дернулся было, пытаясь избежать ненавистных прикосновений, но быстрое заклинание дьявольских силков опутало его. Длинные гибкие стебли с шипами опутали его редкой сетью, он сжался, но не проронил ни слова, ни вздоха, только видно было, как стискивает он зубы.
— Смотри, наш зайчик с характером!
Ближний круг Пожирателей Смерти захохотал. Потом ближе подошёл Долохов с его вечно кривящимся лицом: теперь оно было искажено брезгливой косой улыбкой, указывавшей, очевидно, на какую-то пришедшую ему в голову забавную шутку. Встрепенулся Рабастан Лестрейндж:
— Девка! Точно сказано, Руди. Может, раз малфоевский сынок не годен ни на что больше, мы и попользуем его так же, как девку, м?
Он поднял взгляд на Волдеморта, будто ожидая незримого его одобрения. Со стороны, где тот сидел, не слышалось ни звука — одно лишь медленное удовлетворенное движение веками, вверх и вниз, и кивок головы на полсантиметра вниз.
— Птенчик хорошенький, чистый, мягкий. Не кривись, Антонин, ты и различий не заметишь.
— Если тебе нравится ездить по дерьму — езди, — и тот пожал плечами; что до Гермионы, то она не поняла вначале, что значило это грубое выражение, но довольно скоро догадалась, ощутив резкую тошноту. Долохов заключил: — Предпочитаю традиционные методы наказания.
— Ох, смотри, какие мы нежные, — брезгливо бросил Родольфус. — Можем устроить мальчику водные процедуры.
Долохов прошипел еще что-то нечленораздельное, что было не уловить с места, но Герми и не прислушивалась особо: сильнее всего сейчас хотелось зажать уши руками, чтобы не слышать всех тех омерзительных вещей, что предлагали эти трое. Она считала до сих пор всех чистокровных кем-то вроде нерушимого и единого братства, которое сплотилось лишь с тем, чтобы вовеки не пускать ее в свой круг, чтобы она и засматриваться не смела на таких красавчиков, как Драко Малфой, — а теперь выяснялось, что чистокровные маги ненавидят друг друга, как скорпионы в банке, и каждый готов расправиться с более слабым соседом. Именно поэтому Драко был лишним среди них. Тем более жаль ей было его из-за того, что не требовало большого ума догадаться, что на самом деле он прекрасно узнал ее.