Мы добрались до неширокой асфальтированной дороги и двинулись по ней, углубляясь в территорию Чечни. Дорога была основательно разбита. Похоже, после войн, во время которых здесь не однажды проходили танки и прочая техника, никто не брался ее ремонтировать. Чеченцам было не до того, они воровали скот и заложников, устраивали межтейповые разборки, в общем, жили полной жизнью. А российские строители, которых как раз и захватывали в заложники, ехать сюда отказывались. В народе бытовало мнение, что надо бы границу с Ичкерией закрыть наглухо, может быть, даже стену построить, на манер берлинской. И пусть себе варятся в собственном соку. После того, как нефтепровод прошел вокруг Чечни, надобность в этой республике отпала. Но это по общему мнению. Правители же так не считали. Видимо, все было завязано очень большими деньгами. Вот и оставалось это бельмо на российском глазу.
Размышляя так, я поглядывал по сторонам и, как могло показаться, больше ничем не был озабочен. Но это только казалось. Подсознание мое едва не кипело. Должно было остаться что-то: слабый намек, мимолетное упоминание. Тень памяти. Чтобы это уловить, нужно было не мешать, отвлечься на что-нибудь, сидеть бездумно, наслаждаясь окружающим пейзажем. Тогда в один прекрасный момент и явится, как озарение, нужное воспоминание. Все-таки не хотелось мне прибегать к шприцу.
Легко сказать — любоваться пейзажем! Нечем тут было любоваться. Если на российской территории были поля, наполовину убранные, почти бескрайние, то здесь народ не утруждал себя землепашеством. Не в его традициях это было. Налететь, пострелять, украсть — всегда пожалуйста. А работать? Что они, грузины какие-нибудь или абхазцы? Мало кто помнит, но при генерале Дудаеве, еще до первой войны, просто катастрофические размеры принял железнодорожный грабеж. Любимым способом добычи было растаскивание в стороны рельсов с помощью трактора. Поезд останавливался, и на него шакальей стаей накидывались окрестные жители. Не помогала даже вооруженная охрана. Участвовать в ограблении поезда считалось геройским поступком. Чествовали того, кто больше украл.
Ехали мы уже с полчаса, но навстречу не попалась ни одна машина. Едва ли только по причине раннего часа. Просто незачем им было днем ехать в ту сторону. Ближе к вечеру или ночью — другое дело. Любят местные ночь, самое подходящее время для их бизнеса. Хотя захватить какого-нибудь иностранного лопуха, чтобы получить за него потом как следует, могут и среди бела дня.
Блокпосты милиции и федеральных войск мы проезжали безо всяких затруднений. Видимо, документы, которые предъявляли наши охранники, обладали большой силой. В машины только заглядывали, пересчитывая пассажиров, но обыскивать не решались.
Через несколько километров после третьего или четвертого очередного поста мы остановились обсудить ситуацию. Похоже, мне предстояло раскрыть свои карты. Но в том-то и беда, что никаких карт у меня еще не было!
Разминая ноги, все выбрались из машин, сошлись в кружок.
— Ну, командир, — в голосе Бориса все-таки звучала ирония. (Не убедил их наш спектакль?) — Куда дальше ехать?
— А вперед, — сказал я как можно беззаботнее. — Вы ехайте, ехайте, скажу, когда сворачивать.
— Нет, так дело не пойдет! — завелся Леша. — Езжай туда, не знаю куда.
— Но что привезти мы знаем? — вмешался Стас из солидарности со мной.