Ну и само собой, нашелся не один видеолюбитель, снявший на телефон, как казнят очередного безоружного бандита. Все в интернет, а оттуда в СМИ, а там и до международного осуждения недолго. Уроды — они ведь тоже чьи-то сыновья, отцы, мужья, друзья, просто пошли по плохой дорожке, потому что приятели сгоношили / потому что моего мальчика заставили вступить в картель / потому что что еще оставалось моему делать, два года без работы, а на шее пятеро / потому что у буржуев даже псы лучше кормятся, чем половина рабочего народа / потому что стать нарко — это революционно / потому что это самое яркое проявление новой классовой борьбы / потому что нечего государству в это лезть, в конце-то концов, травка и кока идут туда, к гринго, и все такое. Семьи казненных утверждали, что это всё невинные люди, что оружие им подкинули, а вообще они работяги или таксисты, а их порешили, как курей.
Словом, скандал неописуемый.
Повылезали изо всех щелей международные комиссии по охране правового государства, по вопросам четкого соблюдения процессуальных действий, по вопросам прозрачности ведения уголовных дел. И солдаты, которых учили воевать, а не ловить бандитов, просто не поняли, с чего это их-то судят как злодеев. В меня стреляют — я стреляю. Наших хладнокровно убивают — мы их хладнокровно убиваем. В общем, все было сложно, и поэтому подполковника Харамильо, сведущего в трудах Фуко и Гаэтано Моски, окончившего магистратуру по политической истории и аспирантуру по правам человека, прислали на границу бороться со злоупотреблениями и представлять армию с человеческим лицом. «Известно ли вам, насколько тяжкое преступление вы совершили?» Хосе Куаутемок опять кивнул. «Вам заплатили за это убийство? И если да, то кто заплатил?» — «Мне никто не платил. Я сам все сделал, motu proprio». «Motu propio» впечатлило полковника. На границе обычно латынью не пользуются. «В таком случае зачем вы это сделали?» Хосе Куаутемок взглянул на подполковника: «Не знаю». Такие ответы затрудняли допрос. Задержанные отказывались сдавать подельников. Сдать — значит унизиться. Сдают болтливые сопляки, а не настоящие мужчины. «Вы можете называть имена. Я гарантирую вам абсолютную конфиденциальность». «Софт» против «харда». Доказано, что стратегия «хард» — или, чтобы было понятнее, пытки — малоэффективна для получения информации (какое угодно имя назовешь, лишь бы перестали тыкать электрошокером в жопу или отрубать пальцы по очереди). Харамильо был обучен подбираться потихоньку: мягко, учтиво и сокрушительно. Один и тот же вопрос следовало задавать по-разному, пока допрашиваемый не начинал путаться в показаниях, и таким образом, постепенно разматывая спутанный клубок, доходить до правды. Фрейд бы, наверное, оргазмировал от такого метода. Подполковник снова пошел в атаку: «Вы сделали это в одиночку?» — «Да». — «А послал вас?..» — «Никто не посылал». —
«Я тебе повторяю, мы не станем болтать лишнего». — «Я вам повторяю, меня никто не посылал. Это была моя идея». — «Извините уж, но капитанов полиции просто так не убивают». — «А я и не просто так». — «Вы же сказали, у вас не было ясных мотивов». — «Ясных не было, но вообще мотивы были». — «Вы также убили наемного убийцу по прозвищу Лапчатый?» — «Да». — «Также по собственному решению?» — «Да». — «Можно узнать почему?» — «Можно. По вине этих двоих убили невинных людей». — «Каких, например?» — «Людей из эхидо, где я жил».