Такие люди, как Крюгер, своей скучной работой создавали и укрепляли фундамент, на котором прочно стояла агентура. И далеко не каждый исполнительный и аккуратный в подготовке подобных материалов бюрократ способен руководить, это он тоже прекрасно понимал. А значит – реально оценивал себя, свою ценность и свои возможности.
Но его в его профессиональную карьеру стремительно вмешался Сталинград. Уже в феврале нынешнего, сорок третьего года, окончательно осознав ощутимость поражения своей армии, фюрер решил не просто нанести ответный удар и как можно скорее восстановить преимущество, которые немцы получили летом сорок второго, снова существенно потеснив Красную армию и выйдя к Волге. Гитлер распорядился всюду, где возможно, сменить руководство. Чего бы это ни касалось: будь то руководство гестапо где-нибудь в генерал-губернаторстве или начальники штабов. Перемещения и тотальная перетасовка кадров происходила быстро и сразу. Так капитана Фрица Крюгера, в середине февраля неожиданно повышенного в чине, уже через неделю повысили в должности. Для рекомендации его на пост начальника агентурного отдела оказалось вполне достаточно двух характеристик: служебной и партийной. Член партии с 1934 года, проявил себя исполнительным работником, инициативный, но главное – новый человек, занимавший, согласно находящейся в его досье информации, свое место. Значит, на новом месте тоже достаточно быстро освоится, даже проявит себя.
На самом же деле майор Крюгер сразу, с первых же дней понял свою главную задачу – не испортить то, что уже налажено и организовано до него. Система действовала пока безукоризненно, и Крюгер, приняв дела, ни в коем случае не должен оказаться той самой новой метлой, которая начинает мести по-новому, отрицая или хотя бы критикуя достижения предшественников. Разумеется, Крюгер не делился подобными соображениями ни с кем из тех, с кем ему предстояло работать в дальнейшем. Хорошо разбираясь в специфике служебных отношений, майор понимал: если в работе аппарата агентурного отдела Генштаба ничего не изменится в худшую сторону, это уже будет считаться его личным достижением.
Как человек, долгое время изучавший труды близких ему по духу гениев философской мысли, Фриц Крюгер с чисто философским спокойствием отнесся к тому, что на самом деле на этом посту одного офицера просто заменили другим, выполняя требования времени и фюрера. И сама личность начальника отдела для руководства мало что значила.
Но именно такой подход к жизненным и карьерным изменениям в конечном итоге побудил Крюгера задуматься о перспективах, которые открывает ему день грядущий. Если сегодня ситуация требовала заменить его кем-то, то нет гарантии, что в не таком уж и отдаленном будущем и его снимут с доски. Вероятнее всего, следующее перемещение тоже будет сопряжено с повышением в чине. Вот только Фрица Крюгера не устраивала возможность вместе с этим оказаться еще ближе к фронту. А ведь именно так произошло с его предшественником: тот сейчас имел сомнительное удовольствие слышать, как рвутся снаряды и свистят пули.
Имея непосредственное отношение к аналитике, Крюгер понимал: если в ближайшее время, буквально в течение одной-двух недель, армия вермахта не восстановит утраченные позиции и ситуация на фронте не приблизится хотя бы к той, которая сложилась год назад, до Сталинграда, перспектива оказаться под пулями для него лично возрастает. Фюрер будет взбешен, снова грядут перестановки, и, несмотря на ежедневные вещания доктора Геббельса и победоносное, жизнеутверждающее содержание немецкой военной хроники, такое развитие событий вполне вероятно уже в обозримом будущем. Может быть, даже к осени.
Дело в том, – и майор Крюгер как аналитик это прекрасно понимал хотя бы из донесений агентуры, которые умел читать между строк, – Красная армия уже не та, что дважды – летом сорок первого и летом сорок второго – позорно отступала. В своих решениях Сталин стал чаще руководствоваться мнениями совсем других генералов, не тех, чья самоуверенность, трусость и даже откровенная некомпетентность позволяла немецкой армии относительно легко достигать стратегического перевеса, имея значительно меньшее численное преимущество. То есть Сталин готов и дальше не считаться с потерями, но только если в результате Красная армия выигрывает.
Учитывая весь комплекс фактов, майор Крюгер однажды сделал вывод: он лично при любом развитии событий окажется в проигрыше.