– Я бы поцеловал твою руку, Матушка, да вот руки у меня связаны за спиной, – извиняющимся тоном сказал Макси.
– А руки тебе и не нужны. Только губы, – улыбнулась Матушка. Она и не думала убирать руку. Она ожидала. Она приказывала.
– Ну же, крыса! Не заставляй Матушку ждать! – проревел один из верзил, и белая макушка Макси тут же получила увесистый подзатыльник.
– Какие высокие манеры, – пробурчал бард себе под нос, но не заставил просить себя дважды. Подойдя к столу, он нагнулся и крепко поцеловал белую худую ладонь. – Ах, Матушка, ты все такая же красавица, как и прежде, – заискивающе заметил он.
«Красавицей», как назвал эту женщину Макси, она не была: стройная, с впалыми белыми щеками, редкими серыми волосами и маленькими блестящими серыми глазами, Матушка походила на некий образ Смерти, но яркий синий цвет ее платья придавал ей живости и претензию на элегантность. В длинных мочках ушей женщины сияли небольшие золотые сережки, а длинные пальцы ее рук были унизаны золотыми кольцами с разноцветными драгоценными камнями. На лице Матушки играла приветливая, даже добрая улыбка.
«Приятная дама. Но глаза у нее холодные. Странные,– невольно подумала Гунду, рассматривая Матушку и размышляя о том, почему же Макси так ее боится. Эта сухая почти старушка не казалась ей ни устрашающей, ни угрожающей. – Нужно отдать ей должное – эти здоровенные имбецилы уважают ее.» – Девушка обвела взглядом похитителей, но вдруг увидела, что красавец со шрамом словил на себе ее взгляд и одарил ее очаровательной улыбкой. Почувствовав неловкость, Гунду сделала вид, что не увидела эту улыбку, и вновь уставилась на Матушку и Макси.
– А теперь, сын мой, расскажи мне, какими судьбами? – ласково спросила Матушка, усаживаясь в свое удобное кресло. – Мы и не надеялись увидеть тебя снова. Арнфильд, дорогой, прояви же наконец вежливость и подай твоему брату стул.
Красавец со шрамом послушно склонил голову, затем поставил рядом с Макси красивый деревянный стул, обитый бархатом, и с силой усадил в него барда. Гунду же осталась стоять у закрытой двери. Казалось, хозяйка дома была настолько рада видеть своего сына Макси, что его «подружку» просто не замечала. И это было девушке на руку: пусть Макси лебезит перед своей матерью, а она, Гунду, подумает, как бы им отсюда выбраться.
– Какими судьбами? Ах, Матушка, я не ведом ни корыстью, ни злобой, но любовью к тебе. Признаться, я скучал по тебе и нарочно вернулся в этот прекрасный город, чтобы принести тебе мое почтение, – тихо ответил Макси, вольготно раскинувшись на стуле и смотря Матушке прямо в глаза. Благо, никто не видел мурашек, которые ходили по коже барда, спрятанной под роскошной рубашкой и старыми, многократно залатанными штанами. Ему нужно было держаться. Ему необходимо было разливаться соловьем и осыпать Матушку лестью. Один неверный жест, одно неверное слово – и им с Гунду уже никогда не увидеть свет дня.
– Принести почтение. Как это мило. – Матушка склонила голову набок. – И, конечно, ты явился, чтобы попросить у меня прощения, не так ли, мой дорогой?
– Ах, это… Неужели ты все еще злишься на мою маленькую проделку? – Макси очаровательно улыбнулся, но в его улыбке отчетливо читался страх.
Матушка нахмурила брови и поднялась с кресла.
– Твоя проделка, мой дорогой, стоила немалых денег. Нас всех едва не бросили гнить за решетку. И все из-за тебя, мой дорогой. Знаешь, сколько мне пришлось заплатить за твою мерзость? – Хозяйка дома медленно направилась к Макси, поглаживая свои золотые кольца. Подойдя к нему, она провела ладонью по лицу барда и широко улыбнулась. – Мой мальчик, ты и тогда был красив, слов нет, но за годы ты превратился в настоящего Аполлона.
– Как по мне, ваш Арнфильд намного симпатичнее этого белокурого проходимца, – негромко, но так, чтобы все присутствующие в комнате услышали, сказала Гунду.
Похитители громко рассмеялись, а красавец со шрамом скрестил руки на груди, склонил голову набок и сузил глаза, словно ожидая, что же будет дальше.
– Ты так думаешь, дитя? – Матушка отошла от Макси и грациозно зашагала к пленнице. – И чем же тебе не по душе мой Максимилиан?
– Ваш Максимилиан думает, что умнее его персоны не сыскать. Выскочка, одним словом, – пожала плечами Гундула.
– И на кой черт я с тобой связался? – обиженно буркнул ей Макси. – Накормил, обогрел, и вот тебе благодарность! Если бы я знал…
– Помолчи, мой дорогой. Какая интересная у тебя подруга… Подруга? – спросила Матушка, улыбаясь Гундуле.