Комментируя этот пассаж и нечаевский принцип «производить для общества как можно более, и потреблять как можно меньше», Маркс и Энгельс в брошюре «Альянс социалистической демократии и Международное Товарищество Рабочих. Доклад и документы, опубликованные по постановлению Гаагского конгресса Интернационала» иронически замечали:
... Какой прекрасный образчик казарменного коммунизма! Все тут есть: общие столовые и общие спальни, оценщики и конторы, регламентирующие воспитание, производство, потребление, словом, всю общественную деятельность, и во главе всего, в качестве высшего руководителя, безыменный и никому неизвестный «наш комитет»
Сложно сказать, насколько Ленин проникся нечаевскими идеями (нечаевские писания часто были первыми книгами на столе тех кто в итоге «уходил в революцию»), а насколько политика первых лет советской власти была вызвана бедственно-отчаянным положением страны пережившей Первую мировую войну, а потом сразу и Гражданскую, закончившуюся полной разрухой и разорением страны. Но нет никаких сомнений в том, что Сталин не только продолжил ленинскую политику «производить для общества как можно более, и потреблять как можно меньше», но и до предела усилил ее, чем вызвал резкое обострение социальной и классовой борьбы. Его тезис об «усилении классовой борьбы по мере продвижения к социализму» с точки зрения марксизма безумен, и может быть верен только в одном случае. Если политика «социалистического» государства такова, что она вызывает постоянный и усиливающийся отход народных масс от такого правительства и переход их в стан оппозиции. То есть, если государственная политика АНТИНАРОДНА по сути своей.
Нет слов, первые сорок лет советского государства — сплошная цепь бедствий и войн, когда низкий уровень потребления был просто объективной данностью, с этим вряд ли что-то можно было сделать. Но вынужденные обстоятельства — стали в итоге постоянными, некоей базовой особенностью строя, вызвав десятки и сотни диких, не имеющих уже разумного объяснения ограничений. Колхозник не имеет права иметь лошадь — это еще в восьмидесятые. На одной шестой части суши и при перманентном дефиците продовольствия — горожанам выдавали «мичуринские» участки в три сотки, и строго следили, чтобы там не строили капитальные дома. Если у тебя была квартира — ты не имел права иметь еще дом в деревне. Вся советская одежда должна была быть скромной и неяркой. Ну, может если яркой — то, по крайней мере, скромной — уж точно.
Это уже не было вызвано объективными обстоятельствами — просто каким-то неясным императивом «скромного общества», общества, где резко снижен уровень потребностей, в котором за счет этого притушены и сглажены конфликты.
Беда в том, что третье советское поколение и часть второго, дети и внуки — эту суровую мораль старших во многом отвергали. В поисках истины начали обращаться к первоисточникам — а там то, а там то...
В семидесятые годы, в период зенита брежневского правления предложили выдвинуть лозунг: «Догнать США по уровню потребления». На это из ЦК КПСС был получен сухой ответ, что СССР никогда не ставил задач догнать США по уровню потребления, и не будет ставить...
— Зинаида Ивановна...
...
— Вы легпром посмотрите? Или технику?
Лигачева беспомощно осматривалась.
— Как вас...
— Наталья...
— Наталья, а Раиса Максимовна что берет?
Наталья понимающе кивнула
— Она в основном одеждой интересуется, Зинаида Ивановна. Она кстати как раз приехала. Проводить?
— Если можно...
Как оказалось, тут был просмотровый зал на несколько персон и можно было заказать демонстрацию моделей. Сейчас в нем сидела Раиса Максимовна, на открывшуюся во время показа дверь взглянула с недоумением и раздражением, но увидев Лигачеву ничего не сказала. Все-таки жена второго человека в государстве и партии. Почти ровня ей.
Лигачева присела на стул, терпеливо дождалась конца показа. Когда Раиса Максимовна встала, она обратилась к ней
— Раиса Максимовна?
Она недоуменно скосилась
— Вы ко мне?
— Вас Михаил Сергеевич прислал?
— Нет, Егор попросил поговорить... — не стала скрывать Лигачева
Раиса Максимовна хмыкнула
— Ну да как же. Конечно. Они как... шерочка с машерочкой теперь.
Зинаида Ивановна ничего не сказала на это.