Пришёл момент, они заполнили всю пустоту, и та превратилась в какофонию образов, звуков, запахов и страхов. Младенцы без лиц и манекены без голов; гниющие водоросли и тухлое мясо; сверло, скрежещущее в бетоне и пенопласт, скрипящий по стеклу — оказалось, вещи, способные привести в ужас, прячутся в повседневности, но здесь они вылезали на передний план. Меняли форму, перетекали друг в друга, и разум, которому и так не на что было опереться, рухнул в бездну.
Бездна оказалась неглубокой, а на самом дне, как спасительный остров, виднелся дом — белокаменная постройка в глубине вишнёвого сада. На крыльце Виктор увидел Ирку, она радостно махала ему ладошкой. Сияющий в лучах солнца белоснежный сарафанчик, искорки света, заблудившиеся в волосах, блестящие глаза, тронутые бледным загаром ноги. Виктор рванулся к ней, и остолбенел, в руках она держала младенца.
— Ирка, кто это? — неслышно закричал Виктор.
Младенец завопил, а Ирка, не разомкнув рта, пропела:
— Испугал, испугал, теперь успокой.
Она метнула ребёнка Виктору, пришлось вскинуть неведомо откуда взявшиеся у бестелесного сознания руки, чтобы поймать… кота. Зверь яростно выгибался, лапы у него членились, как у паука, они обняли, стали душить, из клыкастой алой глотки вырвался почти не слышный, но рвущий уши сип. Пасть росла, росла, готовая поглотить Виктора, а потом обратилась дверью, той самой, что гостеприимно распахнупась за Иркиной спиной, слюнявый язык кровавой дорожкой вывалился на крыльцо.
— Мяу, — сказал дом.
— Ирка, беги! — но Ирка не собиралась бежать, она тянула к Виктору руки, и руки эти делались всё длиннее и тоньше…
— Иди ко мне, глупыш-ш, ус-с-спокой, упокой, — зашипела Ирка, оборачиваясь осьминогоподобным существом с иглами на концах щупалец.
— Не-е-ет! — завопил Виктор. — Прочь! Сгинь!
Он швырнул в чудовище кота, мир стал распадаться на цвета, запахи, ощущения, и Виктор понял, что сейчас хаос поглотит разум, разум развеется атомами, которые больше никогда не соберутся вместе. И вновь наступит пустота.
И вновь наступила пустота…
Сумасшедший паук, рвущий чрево изнутри — это страшно! Инженер не может позволить себе запаниковать, хотя его внутренности перемалываются в труху. Бояться некогда, он выбирает момент, чтобы поразить нервный узел Следопыта электрическим разрядом, и при этом не причинить вреда человеку.
Эскулап, спасается под обломками нейрохирурга и каждый раз, когда рядом мелькает одна из хаотично дёргающихся паучьих конечностей, вздрагивает.
Следопыт шевелит хелицерами, раздаётся мерзкий скрежет. Из распахнувшейся пасти в Эскулапа летит ком липкой сети. А мог бы угостить плазменным разрядом, и всё для всех на этом бы закончилось. Наверное, так было бы лучше.
Настал подходящий момент, нервный узел поражен, тело недвижной грудой рушится на пол. Человеческая голова, лиловым рубцеватым наростом прицепившаяся к спине паука, продолжает гримасничать, из чёрного рта вырывается неслышный крик.
Инженер посылает Эскулапу сигналы, полные ярости.
Чего медлишь? Пока ты выпутываешься из сетей, эта консерва с мозгами протухнет. Почему человек никак не успокоится? Он вышел из комы? Что? Ты сам его вывел после операции? Откуда я знаю, как можно поддерживать коматоз у созданной нами химеры! Это ты должен знать! Ты заявлял, что у тебя всё под контролем, а теперь говоришь, что не можешь повлиять на процессы в теле кремнийорганического биомеха! Представляешь, что испытывает человек? Он чувствует, что отныне, и на долгие времена, сделался грибом на спине калечного паука. вот и психует. И заставляет психовать Следопыта. И я бы психовал! Ничего, говоришь, он не чувствует? Нейронные цепочки разорваны? Никаких внешних раздражителей? Молодец, милосердно поступил! Смотри, не лопни от гордости, это сарказм! Да, я говорил про ментальную консерву, я говорил, а ты её сделал. Я же не думал, что ты законсервируешь АКТИВНОЕ сознание! Космос, даже знать не хочу, в какой кошмар способен загнать себя изолированный разум…
Инженер хочет схватиться за голову, но головы у него нет. Казалось, всё учёл, но то, что Эскулап не может управлять физиологией биомехов, в расчёт не принял. Потому что не знал!
Вот что, Эскулап, прекрати истерику. Я подумал — пусть себе галлюцинирует, жить в мнимом мире всё же интереснее, чем валяться в коме. Но тебе придётся побыть в роли нейроимпланта. А как ты думал? Ему нужна альтернативная нервная система. Вот ты ей и станешь. Да не переживай, я в людях разбираюсь, я даже подскажу, к каким участкам мозга тебе нужно прицепиться. Станешь его ушами, глазами, не знаю, что ещё ему может понадобиться в придуманном мире. Будешь транслировать мне сигналы мозга, а я постараюсь обрабатывать, упорядочивать и сохранять его бред, а потом возвращать через тебя обратно.