Встреча
Было самое начало осени. Воздух был свеж, и, хотя светило солнце, во всем уже ощущалась легкая грусть постепенного засыпания природы. Они договорились встретиться на Маяковской — площади, издавна облюбованной прогрессивной молодежью. Дух шестидесятников, взахлеб читающих стихи у памятника, еще витал здесь, а недавно появившиеся качели придавали этому месту флер почти забытой романтики тех лет.
— Привет, а у нас имена начинаются одинаково. Это знак! — кокетливо протянула Милена и улыбнулась своей самой обезоруживающей улыбкой, которая в совокупности с хрупкой фигурой и довольно миловидным личиком, всегда гарантировала стабильный успех. Говорила она, тщательно подражая известной красавице-актрисе, на которую, как она считала, была очень похожа.
Эта улыбка маленькой невинной девочки была тщательно отрепетирована перед зеркалом и многократно проверена на мужчинах. «Какая милая!», немедленно пронеслось в голове у Мирона.
Они сели в кафе и принялись болтать обо всяких пустяках. Поговорили о том, кто где побывал в последнее время, что видел, чем занимается и как зарабатывает себе на жизнь. Она не собиралась в самом начале искать его болевые точки, и подобно кровососущим, впрыскивающим в кровь жертвы разжижающие вещества, тем самым принуждая ее к почти добровольной капитуляции, Милена притупляла бдительность партнера кротостью, веселостью и правильными суждениями. Мирон, по обыкновению, шутил, стараясь сделать общение легким, а Милена говорила, что дает частные уроки и обожает своих учеников. Это она подчеркнула особенно, и к концу встречи Мирон был совершенно уверен, что ему встретился ангел во плоти, а Милена решила, что он простачок, и ей будет нетрудно достичь нужных целей.
У всех есть свои слабости и детские обиды. Ее работа заключалась в незаметном их выявлении. Сочувствующие вздохи, наводящие вопросы, и вот уже собеседник видит в ней партнера по команде, все понимающего и способного стать решением всех его незакрытых гештальтов.
Милена приступает
Первые несколько встреч прошли довольно невинно. Они рассказывали друг другу о себе и своим семьях.
Мирон узнал, что все детство и юность Милена провела вдали от родителей с бабушкой и всегда ужасно тосковала по маме, считая ее самым главным авторитетом в своей жизни. В те редкие моменты, когда Милена гостила у родителей на каникулах, мама учила ее премудростям ворожбы.
— Когда другим детям давали обычные мягкие игрушки, — с гордостью рассказывала она Мирону, — мне моя мама давала иголки.
— Зачем? – изумлялся Мирон.
— Ты не понимаешь, — объясняла она. Когда ребенок колется, он учится на своих ошибках.
Такой странный подход в воспитании был чужд Мирону. Да и многое в ее рассуждениях ставило его в тупик. Часто она была нелогичной и этим вызывала сочувствие. А чем больше хотелось ее пожалеть, тем больше он чувствовал зависимость от нее.
Тем временем, Милена готовилась действовать. Ее раззадоривало еще и то, что она недолюбливала этих сосунков, с которыми вечно с самого детства носились родители — особенно мамашки. Она завидовала, поскольку сама была лишена материнской заботы. Это чувство причиняло ей физические страдания, ведь зависть – единственная эмоция в человеке, за которую отвечает тот же участок мозга, что и за физическую боль.
Как учила инструкция, действовать надлежало по строго определенному плану. Основополагающей догмой этой инструкции был принцип «Разделяй и властвуй». Люди ошибочно приписывали эту фразу Юлию Цезарю, хотя на самом деле это был основной лозунг Темных. Согласно этой тактике, большие группы людей следовало разбить на множество мелких — так было проще сеять среди них недоверие и неприязнь. Такие группки было легко натравливать друг на друга, чтобы затем диктовать им свою волю. Это работало всегда: и на уровне крупных империй, а следи простых обывателей — тем более.
В данном случае следовало отсечь Мирона от семьи. Милена уже знала, что парень тяготится избыточной родительской любовью и опекой, и стала аккуратно это использовать.
— Твои границы постоянно нарушают! Тебя не уважают и ни во что не ставят! — говорила она.