– Зачем? – не унимался любопытный товарищ.
– Это штука такая, которую на пайки менять можно, на вещи разные и вообще. Короче, деда взяли склад какой-то охранять. Мамка говорила, что жить они стали хуже, но терпимо. Да и бабка тоже где-то тогда работала. На жизнь хватало. Мамка школу закончила, дальше учиться хотела, но не заладилось с учёбой. Дед её на тот же склад пристроил маркировщицей.
Баз хотел снова перебить Бигля, услышав непонятное слово. Только Самум дёрнул его за рукав, чтобы не встревал.
– Мамка на коробки надписи клеила, чтобы знать, что где лежит.
Бигль повертел головой, высматривая куда делись бегуны и продолжил.
– Тогда на отчуждённых землях возникли первые кланы. Людям, жившим далеко от Города, не нравилось, что городские себе всё заграбастали, а им – летуаль вы этого достойны, другими словами, в пролёте все остальные, только этого и достойны.
Баз хихикнул, услышав очередное заковыристое ругательство Бигля. Надо же так завернуть: летуаль и все в пролёте!
– В общем, клановцы стали набеги на города совершать. Склады грабить. Потому и стену поставили, от набегов. Дед так и погиб. Клановцы его убили, когда он склад защищал. Ну, у бабки тогда и начались странности с головой. То молчит, то заговаривается. С работы её тоже выгнали. А мамка одна всю семью не потянула. Так и оказались они втроём на Отчуждении. Я уже тут родился. Поначалу все вместе жили, но я это плохо помню, мелкий был. Тётку свою тоже только по рассказам знаю. Она, как я родился, к мародёрам ушла или к клановцам, не знаю. Не видел её никто больше. Мамка, как я подрос, стала на заработки в город ходить. Тогда с отчуждения брали на вахту…
– Куда?
– Работа такая в Городе, или на фермерских резервациях. Уходишь туда недели на две или на три, потом возвращаешься. Мамка всегда приносила много жратвы с вахты. Картошки, хлеба, макарон, крупы какой-нибудь. Мы тогда среди отшельников жили, их клановцы не трогают. Пока стену не построили, банды всё набегами да грабежами жили, а как обнесли город бетоном да стрелков поставили на вышках, так склады городские стали не про них. А по другому не умели и не хотели. Принялись других, кто на Отчуждении жил, потрошить и между собой грызться. Только отшельников почему-то стороной обходили.
– Среди отшельников врачи есть, – вставил фразу Самум, – клановцы к ним своих стреляных-резаных носят подлечиться, вот и не трогают потому.
– Так и жили. – Продолжил Бигль. – Мамка, как на вахту уходит, мне наказывает за бабкой приглядывать. А что ей сделается, она уже и не ходила почти. Лежит себе и лежит. Только, если говорить начинает сама с собой, слушать интересно. Всяко-разно набормочет, только не всё понятно. А потом померла.
– Бабка?
– Ну, да. Схоронили мы её за свалкой, где все отчужденцы своих хоронят. Только теперь и туда мусора из Города навалили, не сыскать могилку. А через год мамка с вахты не вернулась. Сгинула – не иначе.
– Не искал?
– Как искать-то? Кто меня в Город пустит? Пять лет уже прошло. Была бы жива – объявилась.
Бигль хотел ещё что-то рассказать, только трубу как раз совсем отрыли, вместе выволокли из земляного провала на дорогу. Самум и Толик покатили её к жилищу. Баз взялся за тележку, а Бигль подталкивал сзади, посматривая по сторонам, не объявятся ли прежние бегуны, охочие до лёгкой добычи.
– А бабка твоя или мамка про старую жизнь не рассказывали? – Баз повернулся к идущему позади товарищу.
– Да, всякое говорили. Бабка наговорит с три короба, а я потом у мамки спрашиваю про слова непонятные. Вот, коллапс, к примеру.
– Ну, это все знают. – Баз объехал большую лужу, покрытую тонкой корочкой льда. – Жизнь изменилась. Люди разными стали.
– Люди всегда разными были. Даже когда Отчуждения ещё не было. Кто-то жил хорошо, а кто-то лучше, а некоторые – вообще как короли сказочные. И жратвы у них столько водилось, что целая армия за сто лет не сожрёт.
– Зачем столько-то? – недоумевал Баз
– Это я к примеру. Не в жратве дело. Всего у них имелось больше чем у других. Потому и власть в руках держали. Или наоборот, власть – сначала, от того и прикарманивали всё, до чего дотягивались. Жадность, она безразмерная.
Бигль на минутку замолчал, собираясь с мыслями.
– Экономика была…
– Это что за слово?
– А это, – ответил за Бигля Самум, – такой порядок, когда договариваются, кто и что для общака делает и сколько оттуда себе взять может. Вот мы, каждый что-то добывает, Квач потом хавку готовит и всем поровну раздаёт.
– Ну, так правильно, – согласился Баз.
– А представь, – продолжил Самум, – что Квач всем по ложке даст, а себе оставит больше, чем роздал.
– За такое и по морде можно…