Тетя Ева, правда, предупреждала, что приём этот надо применять с осторожностью. Если человек догадается, что ты им манипулируешь, он оскорбится и откажет уже из принципа. Но с господином Сано, кажется, прокатило.
— Вам назначено собеседование завтра на двенадцать тридцать в нашем офисе, господин Сано, — я решил сразу отсечь все эти перетягивания каната в ключе: «в двенадцать не могу, но возможно могу в три… хотя это не точно». Перебьется. Сказано в двенадцать тридцать, значит в двенадцать тридцать и ни минутой позже, — Вы подтверждаете намерение претендовать на вакансию?
— Да, подтверждаю. Конечно, когда, вы говорите…
— Двенадцать тридцать. При себе иметь документ, подтверждающий личность. Всего хорошего, господин Сано. Попрошу не опаздывать, — отключаю связь, не дожидаясь ответного прощания.
У Есико округлились глаза. Она впечатлена и возмущена одновременно.
— Каратоси-сан, — сказала она сурово после долгой паузы, — Вы не проявили достаточной вежливости в беседе.
— А вот тут я с вами позволю себе не согласиться. Я говорил по делу. Не отнимая у клиента время на пустую болтовню.
— Но это звучало как-то… грубо.
— И опять я с вами не согласен, Ямасаки-сан. Я совершенно точно не грубил, не выставлял себя выше собеседника. Я говорил ровно и без давления.
— У нас так не принято, Каратоси-сан, — мое упрямство девушку расстроило.
— Ямасаки-сан, вам, в конце концов, шашечки или ехать? Давайте следующего.
Есико не нашлась, что ответить про шашечки, и позволила мне действовать дальше. Я обзвонил еще семерых кандидатов и только двое из них отказались придти в назначенное мною время. Есико все это время таращилась на меня с немым вопросом: «а что, так можно было?»
— Пять… — прошептала она, — … пять минут на восьмерых кандидатов. При этом шесть из восьми согласились придти на собеседование.
Похоже, девушка испытала культурный шок. Эх, это она еще не знает тетю Еву.
Глава 2
— Какие наши дальнейшие действия? — спрашиваю бодро.
— До обеда у меня в планах стоял обзвон кандидатов, — растерянно ответила Есико, — Но вы их всех обзвонили, Каратоси-сан… за пять минут.
— Тогда предлагаю пообедать, последний раз я ел вчера.
— До обеда еще сорок минут, — наставительно сообщила Есико, но затем добавила, — Но если вы не ели со вчерашнего дня…
Мы поднялись и отправились на выход. Я уже вижу как минимум одно преимущество рабочего места у выхода — всегда можно улизнуть, не обратив на себя лишнего внимания. Выйдя на улицу, Есико задумалась.
— Знаете, Каратоси-сан, обычно я хожу на обед в кафе за углом. Но раз уж мы ушли на сорок минут раньше, можем проехать две остановки на автобусе до моего любимого ресторанчика. Там очень вкусно кормят.
— Всецело вам доверяю, Ямасаки–сан. Давайте прокатимся.
Я нащупал в кармане и достал пластиковую карточку, которой меня снабдила заботливая тетя Ева. Вряд ли на этой карте крупная сумма, но спасибо и на этом.
— Техиро-банк, — прочел я название на пластиковой карте, — У вашей… в смысле у нашей корпорации есть свой банк?
— Есть. У Техиро все есть, — Есико энергично закивала, подтверждая крутость корпорации.
Автобус подошел почти сразу. Мы проехали две остановки и вышли прямо возле заведения.
— Удобное расположение, — похвалил я, — Вышел из автобуса и ты уже у входа.
— Так и есть, — Есико так обрадовалась, будто я похвалил ее саму, а не ресторан.
Едва уселись за столик, к нам подскочил официант. Я почему-то думал, что в Японии принято есть рыбу и рис, но нам принесли лапшу с курицей. Тоже неплохо, главное вкусно.
— Расскажите мне еще о корпорации, Ямасаки-сан, — попросил я, — Чем еще она занимается?
— Всем, — с бойскаутской убежденностью ответила Есико.
— Да ладно, разве так бывает? — я не поверил.
— Ну не всем, — поправилась девушка, — Но очень многим. Корпорации торгуют всем подряд и владеют всем подряд.
— Однако… не знал, что корпорации в Японии такие всеядные.
— Я вас не обманываю, Каратоси-сан, — Есико, кажется, обиделась на мое недоверие.
Я вроде бы начал привыкать к ее преувеличенно эмоциональным реакциям, но предугадывать их пока получается не всегда.
— Пожалуйста, не обижайтесь, Ямасаки-сан, — У меня и в мыслях не было подвергать ваши слова сомнению. Просто я удивлен.