У Накамуры взмок лоб и ладони, но он не подавал вида. Он продолжал бросать кости с внешней невозмутимостью. Подошла очередь чоро. Старейшина небрежно покрутил стаканчик и опрокинул на стол. Выпало две четверки. Следом бросил Накамура, у него выпало шесть и три. Чоро проиграл. Остался последний раунд, самый важный.
Оябун Оками побренчал костями в стаканчике и выбросил сильно. Кости прокатились по столу, ударились в заграждение и отскочили. У Оками выпало четыре и шесть. Очень хороший показатель. Переиграть его будет очень трудно.
Накамура подобрал со стола кости, кинул их в стакан и долго тряс, заставляя оябунов нервничать. Этот бросок будет последним. Он все решит. Оками голосовал за казнь. Если Накамура сейчас проиграет, ему придется выступить палачем Маюми.
Глава 25
Объявив исполнителей, конферансье ушел со сцены, уступив площадку танцорам. А я, вместо того, чтобы радостно хлопать в ладоши и наслаждаться праздником, лихорадочно соображал. Сопоставляя все эти черзвычайно странные совпадения, вдруг обнаружил одно несоответствие, на которое раньше не обращал никакого внимания.
Я как-то принял как само собой разумеющееся, что некий могущественный конкурент корпорации Техиро, преследуя свои коммерческие интересы, совершал всю эту череду кровавых злодеяний для того, чтобы расстроить сделку по слиянию Техиро и Шода-групп. Но я совершенно не задумывался, зачем нужно было убивать еще и младших Накамуровских оябунов?
Ведь убить юриста было более, чем достаточно. Накамура сам сжег все мосты, отправив Маюми в дом владельца Шода. Сделка и так была расстроена. Таких грустных и расстроенных сделок еще пойди поищи. Но!… но зачем-то этот скрытый враг разделался еще и с оябунами, хотя в этом уже не было никакой необходимости.
А отсюда напрашивается вывод, что и убийство оябунов не было заключительным ударом врага. Остается понять, какую цель преследует враг своей многоходовой игрой? И если Нагата сегодня приехала в театр, возможно враг именно этого и добивался? Она ведь не просто так сюда приехала. Нагата — одна из фигур в шахматной игре, которую ведет Накамура с невидимым противником.
Что если враг просчитал этот ход Накамуры? Знал, что Нагату отправят именно сюда и именно сейчас. Возможно такое? Вполне возможно. И какой свой ход заготовил этот враг? Я вдруг увидел весь этот праздник другими глазами. Я вдруг мгновенно сообразил, какой именно ход мог задумать, если бы сам был на месте врага.
Сделка с Шода — это важно, но не критично. У Техиро таких партнеров вагон с телегой. Ну одним больше, одним меньше. Не огромная потеря. Подставить под удар Маюми — тоже слишком мелко для такого могущественного противника. При всем моём уважении, Маюми — всего лишь один из боевиков клана Техиро. Если не пешка, то легкая фигура.
А вот важная, ключевая фигура — это Мэй Нагата. Она универсальный инструмент в руках Накамуры. Она проворачивает такие фокусы, какие не под силу никакому другому екаю. Я понял, что именно затеял враг. Враг хочет подставить Нагату еще раз. Он предпринял попытку ровно год назад, но в тот раз вышла осечка. Накамура умудрился замести все следы под ковер.
Теперь враг спланировал новую атаку. Ведь когда убили двух оябунов, во всем сразу обвинили Маюми, которая сидела в клубе неподалёку и к этим оябунам даже не подходила. Если сейчас кто-то устроит резню, кого обвинят?..
Внезапно я почувствовал настолько мощное магическое воздействие, что тонкое видение включилось мгновенно. Я бы даже сказал, на каком-то новом уровне оно включилось. Потому что я прямо сквозь стены здания стал видеть, как танцует Мэй Нагата. Она светилась подобно звезде, затмевая все.
Хорошо, что когда у меня включается видение, я становлюсь полностью отрешенным наблюдателем. Иначе наверное не смог бы оторваться от такого зрелища. Я перестал наблюдать за танцем Нагаты в здании театра и переключил внимание сюда в спортзал.
И первое, что увидел, как поднимается со своего места тот самый седой дядечка в традиционной одежде типа кимоно. И уже начал вытягивать этот дядечка из-за пазухи что-то смертоносное за длинную рукоять. И смотрит прицельным холодным взглядом прямо на Есико, которая танцует как раз в трех шагах от него, будто уже выбрал свою первую жертву. В следующий миг я осознал, что дядечка этот вовсе не седой. Он чертов альбинос. И дядечка этот екай. И оборотень его — белый волк.
Время замедлилось для меня. Я хотел закричать, но не смог. Есико будто почувствовала нехорошее. Перестав танцевать, сорвала с себя плюшевую лисью голову. В ее глазах застыл ужас, как будто увидела того самого белого зверя из своих кошмаров.