– Нет, почему же. Расскажите, что это такое.
– Очень хорошо, сэр. Пакетный тариф, четыреста пятьдесят фунтов, назначается при большой работе. Десять человек.
Питер усомнился, что верно расслышал.
– Десять человек? Но это значит всего сорок пять фунтов за каждого!
– Да, сэр. Большой объем как раз и делает это выгодным.
– Понятно... – сказал Питер. – Хм-м, – хмыкнул Питер и добавил:
– Вы можете быть здесь в это же время завтра?
– Конечно, сэр.
Дома, в одиночестве, Питер взял клочок бумаги и ручку. Проставил номера от единицы до десятки, а затем приписал:
1. Арчи Г.
2. Гвэнни.
Заполнив два первых номера, он сел, посасывая ручку и вспоминая, какое зло ему причиняли и без каких людей мир станет лучше.
Он курил сигарету. Он шагал по комнате.
Ага! В школе был учитель физики, который радовался, превращая жизнь Питера в сплошные страдания. Как же его звали?.. Да и жив ли он еще?.. Питер не знал этого, но записал под третьим номером: «Учитель физики, средняя школа на Эббот-стрит». Следующий нашелся легко: заведующий отделом пару месяцев назад не прибавил Питеру жалованье; а то, что прибавка в конце концов появилась, значения уже не имело. Мистер Хантерсон стал номером четвертым.
Когда ему было пять лет, мальчик по имени Саймон Эллис вылил ему на голову краску, причем мальчик по имени Джеймс как-его-там держал его, а девочка по имени Шарон Хартшарп хохотала. Им были присвоены номера от пятого до седьмого.
Кто еще?
На телевидении есть человек, он раздражающе хихикает, читая новости. Поместим его в перечень. А как насчет женщины из соседней квартиры: у нее брехливая собачонка, которая нагадила в вестибюле? Он поместил ее вместе с собакой на девятое место. Десятое было самым трудным. Питер почесал в затылке, пошел на кухню за чашкой кофе, затем поспешил обратно и написал под номером десятым: «Мой двоюродный дед Мервин». Старик был, по слухам, очень богат, и имелась вероятность (хотя и весьма зыбкая), что он оставит Питеру какие-то деньги.
Ощущая удовлетворение от хорошо выполненной работы, он улегся в постель.
Понедельник у Клэмиджа был рутинным днем; Питер занимал пост старшего продавца книжного отдела – работа не очень обременительная. Он сжимал свой перечень в руке, засунув ее глубоко в карман, и веселился при мысли, какую власть дает ему этот список.
С великим удовольствием Питер провел обеденный час в столовой вместе с юной Гвэндолин (которая не знала, что он видел ее и Арчи входящими в дверь склада) и даже улыбнулся льстивому юнцу из бухгалтерии, когда встретил его в коридоре.
Вечером он с гордостью показал перечень Кемблу.
Лицо маленького торговца вытянулось.
– Боюсь, это не десять человек, мистер Пинтер, – сказал он. – Вы посчитали женщину из соседней квартиры и ее собаку за одну персону. Получается одиннадцать, что выразится в дополнительных... – Он стремительно раскрыл карманный калькулятор. – ...В дополнительных семидесяти фунтах. Как насчет того, чтобы забыть о собаке?
Питер покачал головой.
– Собака – такая же дрянь, как хозяйка. Или еще хуже.
– Тогда, боюсь, перед нами незначительная трудность. Но если...
– Что?
– Если вам будет угодно обратить внимание на наш оптовый тариф... Но, конечно, если сэр не захочет...
Есть слова, которые преображают людей; слова, которые заставляют их лица вспыхивать от радости, волнения или страсти. Окружающая среда может быть таким оборотом или слово сверхъестественный. Для Питера – оптовый. Он откинулся на спинку стула и промолвил с привычной самоуверенностью опытного покупателя:
– Расскажите мне об этом.
– Ну, сэр, – ответил Кембл, позволив себе легкий смешок, – мы можем, э-э, получить их для вас оптом, по семнадцать фунтов пятьдесят за каждого или по десятке за каждого свыше двухсот.
– Полагаю, вы дойдете до пятерки, если я захочу пристукнуть тысячу человек?
– О нет, сэр, – Кембл выглядел шокированным. – Если вы говорите о таком порядке цифр, мы можем сделать их за фунт стерлингов каждого.
– За один фунт?
– Совершенно верно, сэр. Здесь не будет накоплений, зато высокий оборот и продуктивность более чем оправдывают подобную сделку. – Сказав это, Кембл поднялся. – В то же время завтра, сэр?
Питер кивнул.
Одна тысяча фунтов стерлингов. Одна тысяча человек. Питер Пинтер даже не знал тысячи человек... Но ведь есть палаты Парламента. Он не любил политиков; они пререкаются, спорят, и так все время.
Но для этого дела...
И вдруг – идея, поражающая своей отвагой. Дерзновенная. Смелая.
Замысел был здесь и не желал исчезать. Дальняя его родственница вышла замуж за младшего брата графа, или барона, или кого-то в этом роде...