Могли ли быть у человека, которого вот-вот перемелят жернова государства, козыри в рукаве? Конечно, нет. Но Резников, на данный момент, мог противостоять силам, брошенным на его ликвидацию. Его смерть будет стоить стране стремительного научного прорыва в области биологического оружия, генетики и биоинженерии. С другой стороны, уже завтра у правительства будет все необходимое для того, чтобы организовать производство суперсолдат, а вести научные исследования с готовыми решениями может любой научный сотрудник средней руки. Также кураторы не будут бороться с его прихотями и несоблюдением субординации. Поэтому Резникову нужен был план и информация, которая гарантировала возможность неблагоприятного исхода для Михаила. Для этого руководителю секретного объекта было достаточно связаться с главой отдела биологов и его товарищем Бойченко Константином Юрьевичем, с которым он успел подружиться во время совместной работы над разработкой «Неовенатора», чтобы убедиться, что он жив. Но такой возможности КГБ ему не предоставило. Телефоны были отключены. Также очень важно как можно быстрее завершить работу с Дустом. Но одного «Неовинатора» было недостаточно, чтобы выиграть эту небольшую войну.
- Мне нужна помощь своих коллег, один я не справлюсь, – проговаривал Михаил, набирая в шприцы быстродействующее снотворное.
***
Люба открыла глаза. Она ощущала сильную слабость. По щеке стекала слюна, голова кружилась, резко накатывала тошнота. С каждой секундой пробуждения ей становилось хуже. Девушка попыталась пошевелить рукой, но конечности были зафиксированы ремнями. Она находилась в лаборатории на нижнем этаже. Люба узнала это по хирургической лампе и темному помещению с множеством ярких индикаторов, шкафов-приборов, которые с трудом умудрилась рассмотреть в хороводе интерьера. Лампа светила ей прямо в лицо. Девушка вымолвила какие-то нескладные звуки в попытке позвать на помощь, но ее никто не услышал. Сбоку от хирургического стола расположилась каталка с человеком. Люба не узнала Станислава Владимировича, лежавшего в бессознательном состоянии. Девушка слышала, как кто-то подходит к ней. Звуки были сильно искажены и слышались протяжно и низко.
- Любовь Алексеевна, вы проснулись? Замечательно. – Произнес Резников, подготавливая инструменты для предстоящей операции, длиною в ночь. В одиночку ему будет очень сложно сделать из двух человек что-то, что может убивать, ведь на создание суперсолдата, обычно, уходили месяцы, так как есть процессы, которые ускорить было невозможно. Но в ситуации Михаила, достаточно солдата попроще.
- Знаете, в какую игру я люблю играть больше всего? Это не шахматы. Нет. Это морской бой. Я люблю эту игру, потому что никогда не проигрываю. А не проигрываю потому, что всегда расставляю все корабли кроме одного, – ученый набрал в шприцы Пропофол, – одного маленького одноклеточного кораблика. И благодаря этому всегда побеждаю даже самого матерого соперника. Ну, а теперь пора спать, впереди длинная ночь. – Руководитель госпиталя проверил фиксацию рук у обоих и принялся вводить препарат…
***
Едва солнце, осветив пустыню, показалось из-за горизонта, в еще спящий город въехали два бронетранспортера. Военные машины двигались быстро. В первом БТР-е у самого десантного люка занял место Дмитрий Бережной. В свои тридцать он уже успел дослужиться до старшего лейтенанта, получить несколько ранений и заработать почетные награды. Все это было важно и ценно для советского солдата, однако, частые и долгие командировки в Афган окончательно разрушили семью. Теперь он видел своего сына лишь на фотографии, которую бережно хранил в своей каске. Эта командировка должна была быть последней, и он обещал сыну вернуться. Бывшая жена была не против их общения. Дмитрий не раз представлял их встречу. Как он берет своего, хоть и восьмилетнего, но такого взрослого сына на руки, обнимает и нежно целует. Эта картина очень часто появляется у старлея перед глазами. С этими мыслями он засыпает и с ними же просыпается. Казалось, что только этим теперь Дима и живет.
- Прибытие пять минут! – голос командира боевой машины оборвал фантазии старшего лейтенанта. Снова ощущалась невыносимая жара. Запах гари и пота смешались. Машину сильно трясло. Под бронежилетом от пребывания в душном панцире бронемашины солдатская форма промокла насквозь. Стальные внутренности броневиков нагревались до пятидесяти градусов, и находиться внутри в полном обмундировании было, порой, труднее, чем идти в бой. Но Дмитрий был тертый калач и каждый раз находил в себе силы выдержать дорогу до точки дислокации. Сверху на броне в непосредственной близости от предполагаемого противника ехать запрещалось. БТРы миновали гидроэлектростанцию и повернули на автостраду Кабул – Мазари-Шариф.