Я беру листок и пробегаю глазами по названиям. И тут мой мозг немного подвисает.
«Танец гейши».
«Дыхание дракона».
«Шепот нимфы».
«Прикосновение Шивы».
«Императорский жезл».
Что за… странные названия для спа-процедур? Может, это какие-то восточные техники? Я с недоумением поднимаю глаза на Зою Аркадьевну.
– Необычные названия, – осторожно замечаю я.
– Это наша концепция, – на губах женщины появляется загадочная улыбка. – Каждая процедура – это целое представление, ритуал. Выучите. На следующем собеседовании я вас проверю. Если справитесь – считайте, что работа ваша.
Несмотря на странный прайс-лист, я выхожу из салона в приподнятом настроении. Работа почти у меня в кармане! Высокая зарплата, гибкий график, престижное место. Нужно просто выучить эти дурацкие названия. Наверняка, это какой-то маркетинговый ход.
Воодушевленная успехом, я решаю зайти в супермаркет. Холодильник пуст, а вчерашний борщ был вероломно уничтожен. Теперь, когда у меня скоро будет работа, можно и шикануть. Я беру большую корзину и начинаю скидывать в нее все, что душа пожелает: сыр, авокадо, красную рыбу, свежие ягоды, упаковку круассанов. Корзина быстро наполняется до краев.
Я подкатываю свою гору продуктов к кассе, выкладываю все на ленту и с гордостью смотрю на свое богатство. Вот оно, начало финансовой независимости.
– Пакет нужен? – скучающим голосом спрашивает кассирша.
– Да, пожалуйста. Два. Или лучше три.
И в этот момент я слышу за спиной до боли знакомый низкий голос с ленивыми, насмешливыми нотками:
– Собралась кормить роту солдат, принцесса?
Я резко оборачиваюсь.
Глеб.
Стоит прямо за мной в очереди. На нем потертые джинсы, обтягивающий лонгслив и расстегнутая куртка. В руках у него сиротливая корзинка, в которой лежит пачка пельменей, кетчуп и бутылка кефира. Мужчина смотрит на мою гору продуктов, потом на меня, и в его карих глазах пляшут смешинки.
– А ты, я смотрю, на строгой диете? – ядовито интересуюсь я, кивая на его скудный набор.
Уголок его губ ползет вверх.
– Это называется «мужской ужин», детка. Быстро, сытно и без заморочек. Не всем же нужны трюфели и артишоки для счастья.
– Очень остроумно, – цежу я сквозь зубы, отворачиваясь к кассирше.
Я молча оплачиваю покупки и, проигнорировав Глеба, который как раз расплачивался за свои пельмени, подхватываю три тяжеленных пакета. Гордость не позволяет мне даже посмотреть в его сторону. Я справлюсь сама.
Выхожу из магазина и уверенно направляюсь в сторону дома. Но уже через пару десятков метров понимаю, что совершила ошибку. Ручки пакетов впиваются в ладони, а вес тянет к земле. Стиснув зубы, я иду дальше, слыша неторопливые шаги за спиной.
Пройдя еще немного, я сдаюсь. С глухим стуком ставлю пакеты на асфальт и, морщась, разминаю занемевшие пальцы. Мой героический поход явно провалился.
Я оборачиваюсь. Глеб стоит в нескольких шагах, наблюдая за мной с легкой усмешкой. В одной руке у него болтается его скромный пакетик.
– Что, не рассчитала силы, котенок? – в его голосе звучат знакомые насмешливые нотки.
Я вздыхаю, признавая поражение.
– Поможешь? – спрашиваю прямо, стараясь, чтобы мой голос не звучал слишком просительно. – Я, кажется, погорячилась. Ручки устали и болят.
Он на секунду задумывается, словно взвешивая все «за» и «против». Затем медленно подходит.
– Могла бы и сразу попросить, – хмыкает, но все же забирает у меня пакеты. – Гордая слишком?
– Мог бы и сам помочь без просьб, – тихо бурчу себе под нос, затем добавляю уже громче. – Думала, справлюсь.
– Думать – это не твое, – хмыкает Глеб, и мы идем в сторону дома.
Мы идем молча пару минут. Тишину нарушаю я, не в силах больше сдерживать любопытство, которое грызет меня с самой первой встречи.
– Слушай, – неуверенно начинаю я.
Этот засранец берет и делает вид, что не слышит меня.
– А сколько тебе лет?
Вопрос, кажется, застает мужчину врасплох. Он наконец-то поворачивается и смеривает меня изучающим взглядом.
– А тебе зачем? – в его голосе слышится подозрительность.
– Просто интересно, – пожимаю я плечами, стараясь выглядеть как можно более безразличной. – Нам вообще-то жить вместе. Должна же я знать, с кем делю квартиру. На студента ты не очень похож.
На мужских губах появляется тень усмешки.
– Тридцать два, – бросает он. – Можешь звать меня «дядя Глеб», малышка.
Я фыркаю, чувствуя, как щеки начинают гореть. Тридцать два. На целых двенадцать лет старше меня. Это многое объясняет. И его самоуверенность, и эту снисходительную манеру общения. Он действительно считает меня мелкой. Да, в сравнении с ним, я и есть мелкая! И это жутко бесит.