Поднимаюсь с холодного пола, ощущая, как затекло все тело. Закрываю окна, но воздух в квартире еще долго остается стылым и неуютным. Война войной, а замерзать самой в мои планы не входит.
Весь следующий час я собираюсь в институт как в тумане. Тело ломит от недосыпа, голова гудит. В зеркале на меня смотрит бледный зомби с красными глазами и клоком волос на голове. Кое-как приведя себя в подобие человека, я выхожу из квартиры, молясь всем богам, чтобы не столкнуться с соседом снова.
В деканате я, не раздумывая, пишу заявление о переводе на заочное отделение. Девушка-секретарь удивленно поднимает на меня брови – одна из лучших студенток потока добровольно уходит с очного? Но я непробиваема. Это решение созрело давно, а вчерашний день стал последней каплей. Я больше не хочу зависеть от отца. Ни от его денег, ни от его контроля. Я справлюсь сама. Найду работу, буду платить за эту чертову комнату и учебу. Докажу. И ему, и себе.
После обеда возвращаюсь домой. С замиранием сердца открываю дверь, но квартира пуста. Тишина. Блаженная, оглушительная тишина. Кажется, мой мучитель куда-то свалил. Наверное, на свою работу – людей пытать или что он там делает.
Внезапно чувствую дикий голод. Вчерашний стресс и сегодняшний недосып требуют немедленной компенсации. И я решаю сделать то, что всегда успокаивает мои нервы – готовить. А готовить я буду не что-нибудь, а борщ. Густой, наваристый, настоящий, как был у мамы.
Я раскладываю продукты, включаю на телефоне свой любимый плейлист – тихий, спокойный инди-рок, полная противоположность утреннему металлическому аду. И погружаюсь в процесс. Шинкую капусту, натираю свеклу, обжариваю лук с морковкой… Ароматы смешиваются, наполняя кухню уютом. Я чувствую, как напряжение медленно отпускает.
Через полтора часа передо мной стоит целая кастрюля рубинового, дымящегося совершенства. Я наливаю себе полную тарелку, добавляю ложку сметаны и, устроившись за столом, с наслаждением ем. Доев, я тщательно вымыла за собой посуду. Все должно быть идеально. Это ведь и моя кухня тоже.
Закончив с делами, я иду к себе. Плюхаюсь на кровать, беря в руки телефон, и передо мной открывается жестокий мир поиска работы. «SMM-менеджер в ритуальное агентство», «Копирайтер для онлайн-магазина интим-товаров», «Оператор колл-центра по продаже чудо-пылесосов». От таких перспектив хочется выть. Я пролистываю страницу за страницей, отправляю резюме на более-менее приличные вакансии, но с каждым кликом веки тяжелеют. За окнами окончательно темнеет, и мои глаза начинают слипаться, строчки плывут перед глазами. В какой-то момент я просто отключаюсь; пальцы разжимаются, и телефон безвольно падает на одеяло…
На следующее утро, напевая под нос какую-то веселую мелодию, я в предвкушении шлепаю на кухню. Сейчас сделаю себе кофе, пару бутербродов, и утро будет идеальным. Подойдя к холодильнику, я распахиваю дверцу и… застываю. Моя кастрюля, которую я вчера предусмотрительно убрала на верхнюю полку в холодильник, стоит совсем не там, где я ее оставила. Сердце тревожно екает. Дрожащей рукой тянусь к ней, поднимаю крышку.
А она почти пустая. На дне сиротливо плещется пара половников супа.
В голове на секунду становится пусто. Может, я сплю? Может, это галлюцинация, вызванная остатками вчерашнего стресса? Я закрываю и снова открываю глаза. Нет, картина все та же. Борща нет.
Медленно закрываю дверцу холодильника. И вижу его. Маленький белый листочек, прилепленный магнитом. Дрожащими руками срываю его. Кривой мужской почерк, всего три слова.
«Спасибо, было вкусно. Г.»
Во мне все закипает в ту же секунду. Кровь приливает к лицу. Ярость, которую я испытываю в этот момент, не сравнима ни с чем.
Это не просто злость. Это цунами. Это извержение Везувия.
Этот… этот варвар! Этот пещерный человек! Он сожрал. Весь. Мой. Борщ! Кастрюлю борща, которую я сварила на несколько дней!
Не помню, как долетаю до его двери. Кулаки сами начинают колотить по дереву с такой силой, что, кажется, я сейчас пробью в нем дыру.
– Эй! Ты! А ну открой!
Дверь распахивается так резко, что я едва успеваю отскочить. На пороге стоит мужчина. Заспанный, взъерошенный, в одних боксерах, которые сидят на нем так, что лучше бы он снова был в полотенце. Трет глаза и смотрит на меня мутным взглядом.
– Ты сожрал мой борщ! – визжу я, тыча пальцем в его наглую грудь.
Он зевает, прикрывая рот ладонью, и лениво смотрит на меня.