Просто вспоминать все эти случаи уже было большим облегчением, поскольку единственными людьми, с которыми удавалось когда-либо пообщаться по этому поводу, после того как заканчивалось подведение итогов и сверхсекретные папки с делами убирались куда подальше, был крошечный внутренний круг спецназовцев малых разведывательных групп. Я даже никогда не делился военными историями со своими коллегами из роты, поскольку считал, что это может породить вражду. К тому же, рассказывать о событиях, произошедших во время особо секретных операций, считалось нарушением правил внутренней безопасности.
Первые несколько дней мы с Джонни просто разговаривали о моих переживаниях. Он просил меня объяснить свои страхи и описать повторяющийся сон в мельчайших подробностях. Затем мы постепенно начали превращать негативные мысли в позитивные, противопоставляя каждой слабости сильную сторону.
«Верил ли я в то, что делал?»
«Да».
«Хотел ли я это делать?»
«Да, я был готов сделать это и многое другое».
«Как мне удавалось обнаруживать вражеские базы там, в буше?»
«Благодаря точным разведывательным данным, и моим превосходным навыкам ориентирования».
«Почему мне удавалось проникнуть прямо на вражескую базу?»
«Потому что я умел это делать, и мы были хорошо подготовлены».
«Почему мне удавалось выбраться с базы, когда нас обнаруживали?»
«Потому что враг не ожидал нас там увидеть, и мы точно знали, куда идти».
«Как я смог выжить во всех этих ситуациях?»
«Потому что я был подготовлен к ним».
«Почему мне удавалось уйти от преследовавшего нас врага?»
«Потому что я был в отличной физической форме и умел противостоять выслеживанию».
«Почему мне удавалось не попасть в окружение?»
«Потому что мы заранее хорошо отработали свою задачу и знали местность. Темнота была нашим другом, и мы были исключительно хороши в ночной работе».
Со временем Джонни укрепил во мне надежный фундамент, на котором основывались наши боевые операции: хорошая разведка, подготовленные операторы, хорошо отработанные навыки и тщательно спланированные операции, планы действий на случай чрезвычайных ситуаций, лучшее вооружение и снаряжение, которое можно купить за деньги, надежная система всестороннего обеспечения, и — вера…
Вместе мы начали вырабатывать стратегию, которая помогла бы мне справиться со страхом. С самого начала он дал понять, что мы не будем пытаться победить чувство страха, а скорее разработаем механизм, позволяющий мне принять его неизбежность и научиться справляться с ним. Его слова о том, что, независимо от своей бравады, каждый спецназовец боится смерти, и у каждого есть свой способ справиться с этим, меня успокоили. Он также отметил, что лишь немногие операторы проникали на вражеские базы в одиночку или с одним напарником в качестве поддержки. Большинство людей находили утешение в количестве и не любили оставаться одни в буше — а тем более в лагерях, кишащих врагами!
Затем Джонни поработал с самой концепцией страха, и после многочасового разговора об этом я начал понимать, что, как христианин, боюсь не самого момента смерти, а скорее неопределенности этого момента; страх провала или попадания в плен был более значимым.
Чтобы противостоять моему страху провала, мы разработали стратегию, основанную на убеждении, что я лучше справляюсь со своей работой, чем любой противник, с которым я встречусь. Не просто лучше, не немного лучше, а исключительно лучше. Постепенно я начал понимать, что каждое учебное мероприятие, каждая ночь, проведенная над картами и стереоскопическими фотографиями, каждая тренировка — это не только навык, которым нужно овладеть, но и то, что должно укорениться в моем сознании как отношение к работе. Джонни помог мне применить простую, но эффективную технику, с помощью которой негативные мысли и установки заменялись позитивными: плохие мысли окрашивались в «грязный» цвет и вытеснялись из моего сознания, заменяясь яркими, красочными, позитивными мыслями.
Следующая часть нашей стратегии включала в себя игру разума, в которой я со временем преуспел, — вид позитивного самообмана, когда я не только предвидел успех, но и начинал жить в эйфории от успешного завершения работы — своего рода визуализация себя в роли Джеймса Бонда (но, к сожалению, без мартини и девушек!) и представление успеха как результата своих усилий. Рискуя стать эгоистичным и самоуверенным придурком, я начал применять эту технику в повседневной жизни и нашел ее очень полезной для укрепления уверенности в себе.
****
После курсов в Претории я взял отпуск на несколько дней и навестил своих родных. Находясь дома в Апингтоне, я получил сообщение о необходимости срочно позвонить Дидису.
— Начался большой шухер, — произнес он. — Ты нужен мне здесь.
Конечно же, он говорил о Лубанго.
— Сколько у меня есть времени? — спросил я.
— Будь в штабе через неделю, — ответил он. — Я встречу тебя там. Сначала мы должны получить свежие разведданные.
Моим немедленным ответом было отправиться в трехдневный одиночный поход вдоль реки Оранжевой. Я должен был подготовить себя морально. Конечно, моя мама не могла понять, почему я приехал домой в отпуск только для того, чтобы исчезнуть в глуши в одиночном походе.
Операция предстояла нелегкая. В то время Лубанго считался самым защищенным аэродромом в Анголе. Советские радиолокационные и противовоздушные системы могли обнаружить любой приближающийся самолет на расстоянии до 80 км, в зависимости от высоты полета. Просто приблизиться к нему было сложной задачей, не говоря уже о том, чтобы прорваться через окружающие его позиции кубинцев, ФАПЛА и СВАПО. Для проникновения потребуется тщательное планирование и точное ориентирование на местности, а также исключительный уровень мастерства и решимости. На выполнение задачи уйдет не менее трех-четырех недель.
Я покатался с друзьями, которые занимались сельским хозяйством на берегу реки Оранжевой со стороны Юго-Западной Африки — в той же самой пересеченной и скалистой местности, где за много лет до этого наш пикап «Интернешнл» застрял на склоне горы, и мне пришлось идти пешком за помощью. Я спустился по глубоким оврагам к реке, а затем пошел пешком по красивому ущелью Оранжевой реки в восточном направлении к водопаду Ауграбис. Это были суровые места, но находиться одному в этом открытом и нетронутом мире было захватывающе интересно. В ту первую ночь я спал под нависающей скалой, а в нескольких метрах от меня проносились темные и зловещие воды великой реки. По обеим берегам надо мной возвышались суровые края гор. Это был одинокий и пустынный участок земли.
На третий день я переправился через реку на южноафриканскую сторону, где меня забрал отец. Два дня спустя моя машина была собрана, и я был готов присоединиться к Андрé Дидериксу для нашей экскурсии в Лубанго. Экскурсии, которой предстояло стать испытанием всей моей жизни.
*****
Для этой работы Дидис отобрал свою самую надежную команду. Чтобы достигнуть объекта диверсии, требовалась группа из трех человек, поэтому в качестве третьего человека был привлечен Жозе да Коста. Бут Сварт был руководителем операции в тактическом штабе в Ондангве, Дейв Скейлз отвечал за связь, а Дейв Дрю был офицером разведки. Даже экипажи вертолетов из 19-й эскадрильи были лучшими из лучших: своими «Пумами» управляли два легендарных летчика, коммандант Джон Чёрч и капитан Джис Бассон.
Мы должны были высадиться с вертолетов в горах к юго-западу от нашей цели, а затем выдвигаться пешим порядком к Лубанго по маршруту, проходящему через самые высокие хребты. Да Коста останется на возвышенности к юго-западу от города, чтобы поддерживать связь или запустить порядок действий на случай нештатных ситуаций или чрезвычайных обстоятельств, если это будет необходимо, а мы с Дидисом должны были проникнуть на аэродром. Оказавшись на стоянке самолетов, мы должны будем разделиться, чтобы каждый работал над двумя рядами МиГов.