Сталин, которому Поскребышев передал просьбу Пономаренко срочно переговорить, удивился. «Что такого срочного произошло в Минске?» — Соединяйте, Александр Николаевич.
В трубке послышался напряженный голос руководителя партии Белоруссии — Здравствуйте, товарищ Сталин! Я сейчас в штабе Западного особого военного округа. Пограничники задержали перебежчика. Немецкий майор не выжил, но успел сообщить о начале войны, немцы без объявления войны двадцать второго июня в четыре утра начнут артобстрел и авианалеты по нашим аэродромам и военным объектам, штабам и скоплениям техники, которая по данным их разведки стоит без маскировки как на параде. Основной удар будет нанесен в Белоруссии. Немцы планируют бомбить ленинградские продовольственные склады с целью задушить население голодом. Я, руководство НКВД и НГБ совместно с руководством округа решили ввести в войсках округа боевую готовность и немедленно устранить отсутствие маскировки нашей техники. В округе отменены отпуска, начата эвакуация гражданского населения, в первую очередь детей и женщин, семей сотрудников и партийных работников. Минируются мосты. Отдан приказ о уничтожении нарушителей границы в воздухе. Нами готовятся партизанские отряды для ведения войны в тылу врага. Предлагаю срочно ввести эти меры в остальных приграничных округах. Копии нанесенной оперативной обстановки на чистую карту и описание численности противника и направления его ударов вместе с перечнем мер, которые необходимо предпринять во всех округах, мы отправили копией в Киев, вам выслали в Москву самолетом. По сведениям армейцев немецкие диверсанты готовят диверсии на линиях связи. Для защиты переговоров в армии и флоте предлагаем использовать носителей языков малых народностей. Так в округе мы переходим на грузинский, через неделю на армянский.
Сталин недоверчиво спросил — Товарищ Пономаренко, ви уверены, что через девять дней начнется война? И не вызовет ли ее начало ваши приказы о уничтожении авиаразведки немцев?
Пономаренко вмиг вспотел и покосился на странного подполковника — Товарищ Сталин! Если войны не будет, я готов отвечать по всей строгости перед Партией! — затем голос дрогнул — Я сам хочу надеяться на то, что война никогда не придет на нашу землю. Но что, если это правда?
Связь внезапно оборвалась и Сталин нервно закурил. «Пакет будет у меня часа через три, значит к этому времени нужно будет собрать Генштаб. Вот ведь мудак этот Адольф! Развязать войну на два фронта! Только бы этот перебежчик оказался провокатором, только бы не было войны. Перевооружение армии закончится через пару лет, да хотя бы год мирной жизни! Я готов за этот год отдать десять лет своей жизни!»
Глава 4
На совещание в Кремль Сталин пригласил помимо полного состава Политбюро, включая Первых секретарей Ленинградского и Московского обкомов партии, сотрудников Генерального штаба и руководства армии и флота, включая разведку, Берию, Меркулова, Фитина, отвечающего у Меркулова за разведку и Федотова, отвечающего за контрразведку. Перед собравшимися разложили карту и стопку бумаги с отпечатанным на машинке текстом, присланные из Минска, с которым связь к слову так и не восстановили.
Сталин поведал все, что услышал от Пономаренко и, пуская дым кольцами, угрюмо обвел всех взглядом — Если это не провокация и немцы в следующее воскресение действительно нападут на Советский Союз, то мы должны за этот короткий срок хоть что-то предпринять. Вот перечень мероприятий, которые предлагается выполнить в приграничных округах и которые уже приняты к исполнению в Белоруссии.
Берия пожал плечами — Если это провокация англичан, то немцы обвинят нас к подготовке к войне! Я не пойму как без моего ведома и ведома товарища Меркулова Цанава и Матвеев пошли на поводу у Пономаренко и Павлова, не поставив в известность свое непосредственное руководство?
Молотов не выдержал и буркнул — Если в Белоруссии начата скрытая мобилизация, то уже в ближайшие дни мы получим от немцов ноту!
Жданов, только прибывший самолетом, поспешил высказаться — Я считаю, что здесь правильно указана уязвимость Ленинграда, не зря мы с финами воевали, отодвигая границу на сто тридцать километров. Но все равно, что такое сто километров? Я прошу Политбюро постановить начать немедленную эвакуацию в первую очередь детей и женщин, да и про ценности в музеях не стоит забывать. Предлагаю объявить по радио о открытии новых пионерских лагерей и домов отдыха, в которые профсоюзы выделили путевки. Люди не будут хоть волочь с собой полквартиры, надеясь через месяц вернуться домой.