4.2 Анна она же леди Лейна Эллирион
Джон ей сразу понравился. Встреть она такого парня где-нибудь в кабаке или ночном клубе, сама бы подстроила знакомство, и это не должно было быть сложно. Такие брутальные мэны обычно предпочитают некрупных блондинок, это почти-что научный факт. Четыре года назад шестнадцатилетняя Анна училась инкогнито на спецкурсе, устроенном в Академии ГШ для закордонных разведчиков ГРУ. Им там много чего интересного и полезного рассказывали, в том числе говорили там и о прикладной психологии. Анна потом проверяла рекомендации тех психологов на практике, и по большинству вопросов они оказались правы. К ней чаще всего клеились именно такие крупные и сильные мужчины, ну а если вдруг нет, то она и сама знала несколько трюков, чтобы вскружить голову такому вот хищнику. Впрочем, Джон не совсем подходил под описание сурового северного варвара. С виду хищник, - воин и охотник, - но ни у волков, ни у драконов не бывает таких красивых и грустных глаз, а она, если честно, в первую очередь запала именно на них. И в самом деле, в этом насквозь средневековом мире хватало крупных мужиков. Не всем, правда, нравились невысокие изящные блондинки, но тут уж ничего не поделаешь: не та эпоха, и стати в моде не те. Здесь и сейчас прежде всего котируется ширина бедер и размер сисек, а у Анны все это соответствует росту и специализации. Она же не боевик, вроде Виктора или Конрада, и не Вамп, как Виктория, а ниндзя-ассасин, ей чрезмерность в чем бы то ни было ни к чему. Другой разговор, что она все-таки женщина и ничто человеческое ей не чуждо. Поэтому Ева добавила ей один размер лифчика, подрастила сантиметров на семь, удлинив в первую очередь ноги, и чуть-чуть расширила бедра. Та еще работенка и усилия немалые, - особенно, по добавлению массы, - но сейчас с высокими валирийскими скулами, фиолетовыми глазами и платиновыми волосами, заплетенными в длинную и толстую косу, она, по общему мнению, стала просто писаной красавицей. Однако речь не о ней, а о нем.
Джон в свои шестнадцать лет вырос, как минимум, до метра восьмидесяти и имел косую сажень в плечах. Длинные ноги и руки, мощная, но не чрезмерная мускулатура, и по-настоящему звериная грация. И все-таки, если поискать, таких мощных мужиков в мире, где ценятся сила и воинское искусство, найдется немало. Даже если не брать в расчет Джейме Ланнистера и Роба Старка, среди золотых и красных плащей такой тип мужчин отнюдь не является редкостью. Но вот глаза, настолько темные, что казались черными, но были, на самом деле, индиговыми или тёмно-фиолетовыми… Глаза и грусть, поселившаяся в них, суровость в выражении лица и мягкость в общении с детьми и женщинами, и еще эта сдержанная манера говорить и аккуратность во всем, чем бы он ни занимался. Все вместе это создавало нетривиальный образ, внутреннее содержание которого открылось Анне только тогда, когда она узнала его подлинную историю. Породу не спрячешь, и волка, как ни старайся, не превратить в барана, но можно создать человеку и, в особенности, хорошему человеку, мечтающему в силу обстоятельств о настоящей семье, такие условия, что он будет готов уйти на Стену и надеть черное, только бы не мешать отцу, братьям, сестрам, всем вместе и каждому в отдельности.
«Добрый мальчик… сука лорд и лордиха!»
Когда она узнала, кто он на самом деле, и как спасал его от смерти лорд Старк, ее гнев был настолько силен, что не вмешайся Вика, она бы просто прирезала этих двоих без особых затей. Острым ножиком из отличной оружейной стали, - боевым ножом разведчика, - по горлу и все, собственно. Против таких, как она, даже если без специальных генетических улучшений, местные рыцари бессильны. Правильно брошенный сюрикен или игла с быстродействующим ядом, да они даже среагировать не успеют. Но Вика просила не устраивать бойню, да и она сама вскоре отошла и даже приняла отчасти мотивацию этих двух: его и ее. Но Джон… Боже, как она его понимала. Сами все они семеро были сиротами по определению. Неизвестный отец, всего лишь пожертвовавший свое семя, анонимная мать, отдавшая подходящую для зачатия яйцеклетку, и, наконец, какая-то безымянная то ли украинка, то ли бангладешка или, может быть, таиландка, индуска, русская или еще кто, выносившая и родившая ребенка. Так что она хорошо понимала, как это быть сиротой, но положение Джона было в чем-то хуже, а в чем-то лучше, чем та судьба, которую господа экспериментаторы подарили «подопытным» деткам. Джон рос в доме, а не на улице или в лаборатории, но он был в Винтерфелле чужим, потому что это был не его дом и не его семья. Этой суке Кейтилин не без молчаливой поддержки лорда Эддарда удалось воспитать в Джоне чувство вины за то, что он бастард. Это была вообще фишка всех семибожников. Виноват не отец, заделавший какой-нибудь кухарке своего ублюдка, а именно сам незаконнорожденный. Конечно, на Земле в иные эпохи это тоже было не лучшей стартовой позицией, но князь или герцог, - а великий лорд – это и есть властитель милостью божией, - никогда бы не поставил своего признанного бастарда в такое положение, в каком находился Джон Сноу. И дворянство у короля испрашивали, и титулы добывали, и, к слову сказать, здесь в Вестеросе у тех же Таргариенов бастардов тоже не гнобили. У Мартеллов, насколько она слышала, дочери принца Оберина живут именно, как дочери принца, а не как парии. В общем, гнев ее был силен, а чувство к Скрытому Таргариену вполне искренним. Ему она тоже, вроде бы, нравилось, но парень был в этом смысле более чем порядочным. Она сама слышала, как он объяснил Робу, почему не идет с ним и Грейджоем в Зимний городок к шлюхам. Не хочет плодить бастардов.