Успокаивали ее обе девочки: Ева и Анна. Анна шипела, как рассерженная кошка и обещала, что порвет Конрада на британский флаг. А вот Ева просто сидела рядом, гладила пальчиками ее лицо и уговаривала не расстраиваться. Мастер же сказал, что для нее вызовут лучшего пластического хирурга, и после операции от шрама даже следа не останется. Но операция не потребовалась, потому что каким-то образом Ева смогла «загладить» шрам так, что он попросту исчез. С этого времени она экспериментировала сама и с ней экспериментировали ученые. Но руководству она демонстрировала малую часть своих сил. Никто, кроме их группы, не знал, что она может не только убирать с кожи веснушки, родинки и шрамы, но и менять отпечатки пальцев. В Проекте знали, разумеется, что она может «сделать пластику» или изменить цвет глаз и волос, но то, что она может работать с внутренними органами, с костями, мышцами и нервами, знали только свои. В принципе, у ее таланта было всего несколько ограничений. Она творила только «из материала заказчика». Обойти закон сохранения массы не смогла даже ее магия. И, разумеется, она не могла создать человека из ничего. Еще она не могла кардинальным образом изменить физиологию. «Загримировать» женщину под мужчину или мужчину под женщину она могла, но вот сделать их натуральными мужчиной и женщиной – нет. Не могла «лепить» мозг, и еще пару мелочей. Однако сегодня, сейчас ей предстояло сделать то, чего она прежде никогда не делала: восстановить сломанный позвоночник, причем не только внешне, но и функционально. И это было очень непросто, потому что у мальчика не было лишней массы, и единственным выходом из положения было уменьшить его рост за счет длинны ног и заодно укоротить руки, чтобы изменения не бросались в глаза.
- Будет выглядеть лет на двенадцать, - подвела Ева итог своему камланию, но, разумеется, на английском, а не на общем. – Но в физиологию я не вмешиваюсь, так что будет расти нормально.
По официальной версии «лечить» мальчика будет Виктория, а Ева ей лишь помогает, но стояли они рядом и руками двигали синхронно. Объяснение этому было простое, так, мол, Висенья помогает Рейнис. Но дальше начинался театр. Ева от своей работы, разумеется, уставала, но не бледнела и в обморок не падала. Просто уставала. А вот Виктория в течение семи часов демонстрировала свой талант преображения. Сначала она просто бледнела, а из носа пошла кровь. Затем потеряли цвет ее губы и отчасти волосы. Не сменили цвет, если что, а утратили яркость. На целый градус упала температура, и, наконец, в завершении спектакля она прошептала, «Все будет хорошо…», и отключилась.
Пока ее переносили в комнату и укладывали в кровать, Роб почувствовал, насколько она холодна и пришел от этого в ужас. Дыхание у его Рейнис было слабое и прерывистое, сердце билось неровно, правда сердечную аритмию, снижение температуры и кровяного давления Ева вызвала искусственно, втихую вколов Виктории пару препаратов из «Третьего списка». Однако мейстер Лювин зафиксировал жестокую астению и «потерю жизненных сил». И высказал осторожное предупреждение, что больная этого может не пережить. После этого диагноза у всех, включая, Лювина и леди Кейтилин, исчезли последние сомнения в том, какой подвиг самопожертвования совершила валирийская принцесса. Теперь главное было не просрать такой выдающийся результат.
Ева потребовала, чтобы все вышли, чтобы она могла переодеть бедную Рейнис, слуг-то по случаю излечения Брана отослали прочь. Уходить никто не хотел, но пришлось, и Виктория на несколько минут осталась наедине с Евой.
- Все, как договаривались, - сказала та и сделала Виктории укол препарата, имитирующего коматозное состояние…
В себя Виктория пришла только через три дня. Все это время ее отогревали грелками и растирали ей руки и ноги всякими дурно пахнущими мазями, которые готовил мейстер Лювин, а Ева и вовсе не покидала ее ни на минуту. Даже спать легла рядом с Викторией на ту же кровать. Но она не только ухаживала за подругой и командиром, время от времени она делала ей дополнительные уколы. Так что даже после возвращения в себя, Резидент еще дней десять испытывала жуткую слабость, куталась в меха, страдая от озноба и питалась исключительно супами и «чаем» из трав с медом. Честно сказать, ей и самой все это обрыдло, но воленс-ноленс она должна была доиграть эту пьесу до конца.