В душной и одновременно холодной маршрутке пришлось трястись почти сорок минут вместо ожидаемых двадцати пяти: все встречные светофоры, как назло, давали красный. Ладно, торопиться всё равно некуда.
Егор смотрел в окно и думал, что должен справиться. Да, каждый февраль жизнь становилась абсолютно беспросветной, а в этом году — особенно. Но это закономерно.
Потом наступит март, и станет легче.
Всё нормально. Всё почти хорошо. Подумаешь, бессоница.
Подумаешь, сорвался в тот раз на стажёра. Бывает. И так был на взводе из-за Барона: дурной пёс выскочил за ворота и сиганул под машину. Иришка чуть с ума не сошла, когда выбежала за Бароном, а он — весь в крови, в двух метрах от дороги, отброшенный ударом.
Четыре пса у Иришки во дворе, три кошки, а достаётся всегда Барону. Хорошо, что спасли ушастого негодяя: знакомые ветеринары — волшебники.
Он попытался представить идущего на поправку пса в дурацкой послеоперационной попонке.
Но вместо поправляющегося Барона в голове возник укоризненный Кошкин. Макс пару смен после инцидента со стажёром бросал на Егора печальные упрекающие взгляды, а сам стажёр перестал попадаться на глаза и вроде как начал работать с ночными. Ну и пусть. Если за два месяца не нашёл времени и желания обсудить свои перспективы в Б-четыре, значит, не очень-то и хотел.
Собственно, Егор и сам полагал, что они не сработаются. Петров слишком своевольный, слишком самостоятельный: приказов не слушается, самодеятельность разводит. А с такими привычками можно не только самому погибнуть, но и команду погубить.
Хотя в том, что со стажёром, только что видевшим смерть человека, стоило быть помягче, Максим, пожалуй, прав. Но теперь-то что — было и было.
Егор вышел на «Перекрёстке» и, ёжась от холода, поспешил в кондитерскую.
— Пять эклеров, пожалуйста.
— Обычные, фисташковые или шоколадные? — улыбнулась хорошенькая блондинка в голубом форменном платье.
— Обычные.
Валентина Семёновна больше всего любила именно такие.
А вот потом, по пути к Иришке, можно будет шоколадные купить: они с Тёмой всё шоколадное обожают. Хотя через весь город на маршрутке стоит ли? Всё-таки на своей машине несравнимо удобнее.
Егор, не отвечая на улыбку продавщицы, расплатился и забрал коробку с пирожными.
Уже у самого подъезда зазвонил телефон.
Он глянул на экран: Наташа.
— Да, Наташ.
— Егор, привет. Прости, что так рано… И ещё раз прости, мне ужасно стыдно, но у тебя же выходной? Ты же приедешь сегодня?
Кажется, она всхлипнула. Женькина жена… вдова всегда была чувствительной и чуть что готовой расплакаться. Женя считал её эмоциональность ужасно милой и искренне старался жену не расстраивать.
— Да, конечно, Наташ. Как всегда.
— Ты не должен, Егор! Я тебе каждые выходные твержу: ты не должен! То есть сегодня… ой, я такая глупая! Ты прости, — она всё-таки всхлипнула. — Лена заболела, вот и я вся на нервах. И Кир тоже…
— Что-то серьёзное? — перебил насторожившийся Егор.
— Нет! Ну, то есть не по вашей части. Просто болеют: температура, насморк, слабость, голова болит. Кир из садика заразу принёс. Лена плакать начинает, если я хоть на шаг отхожу. Ты можешь нам лекарств купить? Я вчера не всё нашла в соседней аптеке. Ночь не спала: устала, тоже заболею, видимо. Прости, что дёргаю…
— Нормально, Наташ. Я сейчас у Валентины Семёновны, поднимусь к ней — и сразу к вам.
— Да нет, не надо сразу. Старушке поговорить охота, я понимаю. Я так рано позвонила, чтобы всё уточнить. Приезжай, как сможешь, ладно? Прости, что я так…
Где-то рядом с Натальей заплакала дочка.
— Всё нормально. Я приеду.
— Спасибо, Егор, — она отключилась.
Он сунул телефон в карман и позвонил в домофон. Дверь тут же открылась, впуская его в полутёмный сравнительно тёплый подъезд.
Егор поднялся на третий этаж и стукнул в правую дверь.
— А я в окошко смотрю, жду машинку знакомую, а тут ты, — улыбнулась Валентина Семёновна, впуская его в крошечную квартирку, пахнущую выпечкой и чем-то неуловимо домашним, родным.
Обычно эти запахи и компания чужой бабули успокаивали Егора. Но не в феврале. Не в шаге от первой за четыре зимы годовщины.
Выпили чаю: Валентина Семёновна с эклерами, гость — с домашними булочками. Поболтали ни о чём: о погоде, о политике, о ценах, о бабушкиных соседях.
Перед уходом Егор на всякий случай перепроверил защиту квартиры. Всё чисто, надо только обновить знаки у окна в спальне. Пять минут — и всё в порядке.