В горле пересохло. Антон судорожно сглотнул и поднял руку. Комната покачнулась и встала на бок. Почему все так странно выглядит? Или это он лежит на диване, упираясь лбом в обтянутую шелком спинку? Голоса звучали будто издали? Что-то холодное коснулось запястий.
- Он признался при четырех свидетелях. Что и требовалось, – незнакомый голос.
- При трех, Грейсон. Лайт испарился, как только понял, что этот фрукт прикатился в одиночку. – Это адвокат. Друг Николаса. - Главное, того, что у нас есть, хватит для обвинения.
- Я этого так не оставлю! – захрипел из последних сил Антон. – Если я не получу денег, то и ты их не получишь! Я расскажу все о подмене, и о том, что сделали Пол и Рижский.
- Если тебя это утешит, пожалуйста. – Николас пожал плечами.
- Ты потеряешь все! Не сомневайся!
- Вот мститель, - Марк коротко рассмеялся, провожая взглядом Алекса и Грейсона, который тащили Светлова к машине. – А тебе я бы с удовольствием врезал, ваша милость. Ты чудовищно рисковал. А если бы он просто пристрелил тебя без этой душещипательной беседы?
Николас оторвал взгляд от двери и перевел на адвоката.
- Ему трудно убить меня, так же как и мне трудно убить его. Сложно объяснить, что нас связывает Марк. Это и зависть, и ненависть, и привязанность, и осознание того, что в мире нет места нам обоим. И мне сейчас так же тошно, как было бы тошно ему, если бы он сразу убил меня, не попытавшись оправдать необходимость этого поступка.
- Но ты же его не убил, - осторожно напомнил Марк.
- Я снова выиграл. А это для него хуже смерти
*****
- Подождем у ворот или зайдем на территорию? – спросила Женька.
- Зависит от того, сколько здесь входов. Нужно уточнить это у смотрителя, а также выяснить, где нужное нам захоронение.
Через десять минут мы знали, что входов два, а нужная могила в старой части кладбища. После недолгого совещания, Женька с букетом двинулась в сторону места упокоения Карен Лайт, Ольга осталась дежурить у центрального входа, а я отправилась к боковому.
Время тянулось медленно. Чтобы не бросаться в глаза, приходилось периодически менять места дислокации. Со стороны мы выглядели, как скорбящие родственники, заглянувшие отдать дань памяти усопшим. Темные платья, платки на волосах, темные очки в пол-лица и цветы в руках. Прошло уже, наверное, часа три, но ничего не происходило. Ни Сара не появлялась, ни Фрейзер не звонил. Нервы были накалены до предела.
- Никого, – в очередной раз шепотом доложила по конференц-связи Тихомирова. – Что у вас?
- Никого, – ответила Ольга.
- Никого, – эхом откликнулась я. – Пока никого.
Может быть, она не придет. Может быть уже приходила. Может быть, заметила нас и ушла.
- Девочки, я фиксирую подозрительную личность, – вдруг зашептала Женька. - Скорее ко мне!
Когда мы с Ольгой прибежали на зов Тихомировой, последняя потеряно озиралась по сторонам, отбросив бесполезный букет.
- Ну?!
- Где?
- Как сквозь землю провалилась! – зло выпалила Женька. – Я хотела на нее напрыгнуть, а потом засомневалась. Ну а вдруг бы я невиновную пожилую даму напугала? Пока я раздумывала, она за тот домик зашла и все! С концами. И что теперь?
- А что она делала, пока ты ее не спугнула? – спросила я.
- Просто стояла у соседней могилы, но поглядывала на нужную. Блин, как же я так?! Надо было прыгать!
Женька, не слушая Кирову, которая пыталась ее успокоить, пошла к выходу с кладбища, а я осталась стоять у могилы Карен.
- Простите, что мы вас потревожили. Мы надеялись поймать вашу сестру, – я положила к памятнику свой букет. – Меня зовут Поль. Я должна извиниться за своего отца. Ведь он, спасая Сару, разрушил жизнь вашего мужа. Если такое вообще можно простить... - я на миг замолчала. - Не знаю, как так вышло, но я люблю вашего сына, и обещаю, что попробую сделать его счастливым. Если, конечно, он этого захочет. Прощайте.
Я бросила взгляд на склеп, за которым, по Женькиным словам, скрылась та женщина. Проверить или нет? Я уже сделала шаг. Точнее, хотела сделать шаг.
- Там уже никого нет, детка, – уже знакомый мне призрак оперы выпустил мое предплечье и наклонился, чтобы положить белые розы. – Она их очень любила.