Мердок улыбнулся при этой мысли. «Морские котики» специализировались только на самых избирательных методах убийства.
05:00 Подъездная дорога к Горазамак, Юго-Западная Македония
Нарединк Андонов Янкович поднял взгляд от сугроба, в котором он лежал. Когда командирскую машину майора перевернуло на бок, его отбросило сюда, на обочину подъездной дороги, менее чем в десяти метрах от моста через овраг и, возможно, ещё в двадцати-тридцати метрах от главных ворот замка. Стены возвышались на фоне леса и ночи, освещённые красноватым заревом неба.
Горящая техника. Половина моторизованного полка, должно быть, уже была охвачена огнём, растянутым вдоль дороги отсюда, на полпути до Охрида. В воздухе витал запах горелой резины, дизельного топлива и других, менее приятных запахов.
Последний американский вертолёт уверенно поднялся над стенами, словно огромное, зловещее чёрное насекомое, силуэтом вырисовывающееся на фоне пылающего неба. Он завис на мгновение, словно принюхиваясь, высматривая последних выживших, таких как Янкович. Затем он кивнул, словно убедившись, что дело сделано, повернул вправо и, жужжа, взмахнув винтами, направился на восток.
Когда последний вертолет скрылся, вокруг него нарастали звуки поля боя — треск пожаров, крики людей, перекликающихся в лесу, и, что самое ужасное, пронзительные вопли людей в агонии, крики о воде — стоны и мольбы умирающих.
Несколько минут назад Янкович с изумлением обнаружил, что он невредим. Он продолжал лежать на снегу, не шевелясь, уверенный, что американцы заметят его, если он хоть немного пошевелится. Теперь, когда они ушли, он медленно поднялся.
Майор, арестовавший его, лежал неподалёку. Янкович узнал его по форме; голова у него отсутствовала.
Янкович, пошатываясь, вернулся по подъездной дороге, наконец добравшись до перекрёстка с прибрежной дорогой вдоль озера. К северу шоссе было усеяно горящими машинами. Он видел, как другие солдаты, другие выжившие бродили среди обломков, помогали раненым или просто бродили в оцепенении от контузии.
Что теперь?
В этот момент накопившийся ужас настиг его, и Янковича сильно стошнило, и его вырвало в канаву на обочине дороги. Когда он снова выпрямился, ему стало немного лучше.
Он также знал, что ему нужно делать.
Только «Солидарность» может спасти сербов. К чёрту всё это. Андонов Янкович устал от войны. Он устал от тирании и неэффективности армии, от властолюбивых и манипулятивных политиков и офицеров, от отрядов по изнасилованию, от этнических чисток, от концентрационных лагерей и от войны, которая давно потеряла всякий смысл, последние крупицы той святой праведности, которой он когда-то её считал.
С него было достаточно.
К северу от прибрежной дороги находился Охрид. Туда собирались выжившие бойцы подразделений ЮНА в Горазамаке.
На юге прибрежная дорога петляла вдоль озера до границы с Албанией. Боковая дорога ответвлялась влево, петляла по горам и в конце концов возвращалась на трассу М26, главную дорогу между Охридом и южным городом Битола. От Битолы до границы с Грецией нужно было пройти всего двенадцать километров.
Джип, который он видел раньше, тот, что взорвался после взрыва мины-ловушки, всё ещё стоял неподалёку, его двигатель работал на холостом ходу. Это позволило бы ему опередить военную полицию хотя бы до главной дороги. После этого он мог бы найти какую-нибудь гражданскую одежду, а может быть, и фермера, который согласился бы переправить его через границу. В любом случае, в этом уголке Македонии царила полнейшая неразбериха, пока сербские военные пытались понять, что же на них напало.
Да, он поедет в Грецию. А что потом?
Янкович не питал к американцам никакой неприязни. Михайлович спровоцировал их, взяв их людей в заложники; американцы нанесли ответный удар с подавляющей и сокрушительной мощью. Теперь он был уверен, что коммандос были американцами. Ни одна другая страна на Земле не обладала такими магическими технологиями. И такими воинами.
Вот и всё. Добравшись до Греции, Андонов Янкович собирался найти американское консульство. Одно было в Салониках. Он задался вопросом, разрешают ли сербам становиться гражданами Соединённых Штатов Америки.