Он скорчился на песке, живо ощущая ночь, запах мусора и гниющей рыбы на пляже, прохладу морского бриза, охлаждающего его промокший лётный комбинезон, грубую, шершавую твёрдость каменной стены, прижимающейся к его спине. Хотя это было необычно и официально не поощрялось, практика, когда командир первым сходил на берег во время операции, была не редкостью в командах. Во время войны во Вьетнаме многие командиры взводов «морских котиков» регулярно занимали руководящую позицию, официально потому что с этой позиции они могли быстрее реагировать на неожиданности. Однако мало кого из «морских котиков» заботили официальные причины, и правда заключалась в том, что руководящая позиция была лишь ещё одним способом продемонстрировать особую связь, которую большинство офицеров «морских котиков» разделяли со своими подчиненными. Мердок постоянно тренировался со своими людьми с тех пор, как принял командование третьим взводом. Более того, он участвовал с ними в боях. Быть первым, кто высадился на вражеском берегу, было ничто по сравнению с этим.
Кроме того, он хотел сам, своими глазами оценить ситуацию, прежде чем задействовать остальную часть отряда.
Пульсирующее зарево на западе становилось ярче и учащалось, а через несколько секунд далёкий громовой гул стал громче и настойчивее. Часть света приобрела серебристо-белый оттенок — артиллерийские вспышки, подумал Мердок, — смешавшись со вспышками трассирующих снарядов зенитных ракет и тусклым, янтарно-красным светом горящих зданий. Сербы обстреливали портовый город Дубровник. Снова. Грохот бомбардировки напоминал летний шторм, только он длился и длился, не утихая.
«Проклятье им», — подумал Мердок, но даже не был уверен, кого именно он проклинает больше всего в данный момент: десятки группировок ополченцев и полевых командиров, которые были так намерены кроваво разделить горную территорию бывшей Югославии, или вашингтонских бюрократов и политиков, которые, казалось, были совершенно неспособны что-либо сделать с продолжающейся бойней.
Этот последний раунд векового кровопролития, в котором участвовали религиозные, этнические и политические фракции Балкан, длился практически непрерывно уже несколько лет. Вакуум власти, образовавшийся после краха коммунизма в Европе, привёл к всё более ожесточённым столкновениям между разрозненными государствами и народами, которые более восьмидесяти лет назад подарили миру новое слово – балканизация. Сербы и хорваты, боснийцы и албанцы, словенцы и черногорцы, мусульмане и христиане, монархисты и коммунисты, и многие другие, казалось, были одержимы желанием утопить эти древние горы в крови. До сих пор Соединённые Штаты, НАТО и Организация Объединённых Наций не могли найти мирного решения; и с каждой неудачей вероятность того, что боевые действия на Балканах спровоцируют более масштабную, кровавую европейскую войну – как это произошло в 1914 году – становилась всё более серьёзной, более очевидной и более смертоносной.
Что ещё хуже, внешняя политика США в последнее время была необычайно некомпетентна. Действующая администрация почти комично колебалась между напыщенными хвастовством и умиротворением, угрожая авиаударами на одной неделе, призывая к санкциям и бесполетным зонам на следующей, а затем обещая политические уступки и миллионы иностранной помощи. Эта нерешительность горько разозлила Мёрдока, как и большинство мужчин в «Командах». Чёрт возьми, трагедия, разыгрывающаяся сейчас, особенно на западном побережье, могла привести в ярость любого, кто любит Америку и историю. Современный Дубровник когда-то был независимым городом-государством-республикой под названием Рагуза, первым иностранным государством в мире, признавшим молодые Соединённые Штаты Америки в 1776 году. Если когда-либо и существовало место, заслуживающее существенной помощи от США, так это был Дубровник.
Мердок впервые узнал об этой исторической детали, посмотрев специальный выпуск новостей на ACN о боевых действиях в Боснии и Хорватии, и с тех пор изучал её самостоятельно. Сын конгрессмена США из Вирджинии, он не мог вырасти без любви к американской истории, которая с удовольствием приберегала такие крупицы. Более того, его знание истории часто давало ему уверенность в том, кто он и что делает. К сожалению, это также могло привести к сильному разочарованию, когда он видел, как люди, которым следовало бы быть умнее, подтверждали максиму Сантаяны: «Тот, кто не помнит прошлого, обречён на его повторение».
Тем не менее, Мердок был достаточно реалистом, чтобы понимать безответственность развязывания войны из-за того, что фактически является древней историей. Настоящее преступление заключалось в том, что Вашингтон не смог выбрать единый курс действий и следовать ему. Как всегда, настоящими жертвами этой нерешительности стали мирные жители, невинные люди, застигнутые врасплох… и американские боевые части, по частям отправляемые в мясорубку, обычно без чётких целей и чёткой, последовательной политики.