Поднявшись по трапу к задней пассажирской двери, Кингстон вошла в самолет, где ее встретили полковник Тед Уинтерс, ее наблюдатель из армии США, и Лохагос Дионисиос Манцарос, ее главный «теневой агент» из Управления по борьбе с наркотиками.
Конечно, не Управление по борьбе с наркотиками США. Она улыбнулась при этой мысли. «Димона Эйдикон Апостолон», или взвод специального назначения, – подразделение из пятидесяти человек, созданное в середине 1970-х годов как греческий спецназ и подразделение по спасению заложников в составе Афинской городской полиции. Недавно его обязанности были расширены, включив в себя обеспечение безопасности в аэропортах и охрану высокопоставленных лиц. Манцарос и пятеро его агентов следовали за ней по пятам с тех пор, как она прибыла в Грецию на прошлой неделе. Все они были одеты в одинаковые темные деловые костюмы, темные узкие галстуки и темные очки – костюмы, буквально кричавшие о принадлежности к спецслужбам. Эти двое мужчин резко контрастировали друг с другом: Манцарос был невысоким, пухлым и смуглым, а Уинтерс – высоким, худым и таким бледным, что Кингстон как-то подшутил над ним, говоря о том, сколько времени он, должно быть, провел в подвале Белого дома.
«Ну-ну», — сказала она, ухмыляясь. «Это же Труляля и Труляля! Долго меня ждали, ребята?»
«Конгрессвумен», — сказал Уинтерс, сжав губы и сделав бесстрастное лицо. Уинтерс, как она знала, её не одобрял… или, по крайней мере, не одобрял её политические взгляды — либеральные демократы и антивоенные. Её это вполне устраивало. Уинтерс ей не нравилась. Она не любила всех военных… или, если быть совсем честной, ей не нравился военный менталитет, подпитанная тестостероном страсть к дорогим игрушкам, громким звукам и мужественным конфронтациям с неприятными незнакомцами.
«Пилот просил передать вам, конгрессмен, — сказал Манцарос, и он почти поклонился, говоря это, — что мы сможем взлететь, как только вы будете готовы».
«Спасибо, капитан», — сказала она Манцаросу. «Я поднимусь в гостиную».
«Конечно, конгрессвумен». И на этот раз он поклонился, провожая её к проходу.
Этот самолёт, рассчитанный на шестьдесят пассажиров, был переоборудован для VIP-полётов: половина пятиместных сидений была убрана, чтобы освободить место для комфортной зоны отдыха в передней части самолёта. Она позволила Манцаросу проводить её к одному из удобных кресел за полированным деревянным столом. Барбара Джин Эллисон, её главная помощница, передала Кингстону её портфель и села рядом с ней.
«Спасибо, Банни. Что у нас есть… около получаса лёта?»
«Тридцать пять-сорок минут, мисс Кингстон».
Уинтерс сел напротив них за стол. «Вы никогда не сдаётесь, мадам конгрессмен?»
"Что ты имеешь в виду?"
«Я слушал вашу импровизированную речь перед журналистами. Интересно, было ли разумно критиковать американскую армию за то, что произошло на днях в Боснии, когда вы даже не знаете, несем ли мы за это ответственность».
«О, мы ответственны, полковник. Можете мне поверить».
Его брови поползли вверх. «Вы уверены в своей информации, мэм?»
«Всегда», — сказала она. «Я слышала кое-что ещё до того, как мы покинули Вашингтон. Вы когда-нибудь слышали о чём-то вроде операции «Голубая стрела»?»
«Нет. И я не думаю, что вам следует обсуждать кодовые имена с человеком, которому не разрешено их слышать».
«Полковник, вы думаете, мне есть дело до этой военизированно-мачистской чуши?»
«Нет, мэм, но вам стоит это сделать. На то есть причины. Чертовски веские».
«Боже. Иногда я просто вам не верю». Она отвернулась, глядя в окно. Турбовинтовые двигатели самолёта заработали. Раздался кашель, затем рёв, когда правый двигатель набрал обороты. «В любом случае, полковник, я им не говорил, что мы это сделали. Когда меня спросили, сделали ли мы это, я ответил: „Без комментариев“».
«Ага. И пусть читают между строк. Я думал, ты хочешь остановить войну здесь, а не развязывать её».
«Вы перешли границы, полковник».
«Я перехожу границы?» Он рассмеялся, но в его глазах сверкали гневные искры.
«Да, вы правы». Она вздохнула и откинулась на спинку сиденья. «Знаете, полковник, слишком долго американские военные поступали по-своему. Пентагону давно пора осознать, что холодная война закончилась, что старые методы работы ушли в прошлое, и это хорошо!»