Манцарос и один из сотрудников американской Секретной службы подошли к её месту. «Всё в порядке, мэм?» — спросил сотрудник Секретной службы. Американский агент был почти неотличим от греческих сотрудников Управления по борьбе с наркотиками, вплоть до консервативного костюма и тёмных очков.
«Всё отлично, Франклин. Спасибо».
«Пилот просил передать, что мы взлетаем примерно через пять минут».
"Очень хорошо."
«Скажите, полковник, — спросила она через мгновение. — Какого вы мнения о спецназе?»
Уинтерс почти улыбнулся… почти. «Честно говоря, я бы сказал, что от них больше проблем, чем пользы».
"Дорогой."
«Это… и трудно поддерживать дисциплину в организации, которая должна быть дисциплинированной для эффективной работы, когда внутри этой организации есть подразделения, которые утверждают, что они лучше всех остальных».
«Если я правильно помню, полковник, вы служили в армейском спецназе».
«Это было довольно давно. Да, мэм. Так и было».
«Зелёная шапочка. И ты не веришь в спецподразделения?»
«Да, конечно, есть места, где специальные операции важны. Особенно в операциях по борьбе с повстанцами, обучении местных сил и тому подобном. Но мне никогда не нравился элитарный настрой некоторых спецназовцев. Как я уже говорил, это подрывает дисциплину».
«Это также невыносимая утечка наших налоговых денег», — сказал Кингстон, разжигая интерес к теме. «И утечка наших лучших людей. Я слышал, что некоторые даже добровольно записываются в отряд «Дельта»».
«Да, мэм, это правда».
«Ну, я вам кое-что скажу, полковник. Кто-то на Адриатике на днях серьёзно вмешался. Я давно хотел увидеть, как спецназовцев отправят на пастбище. И, кажется, кто-то только что дал мне оружие, необходимое для этого!»
Уже несколько минут NAMC медленно рулил по взлётно-посадочной полосе. Рев двигателей становился всё громче и громче, пока Кингстон не почувствовала, как фюзеляж вокруг неё содрогается. Последовал лёгкий толчок ускорения, и самолёт оторвался от взлётно-посадочной полосы, поднимаясь всё выше и выше. Аэропорт остался позади, сменившись стально-серыми водами залива Теннаик. На севере, за заливом, она увидела город Салоники и даже различила торчащий вниз обрубок знаменитой Белой башни города на набережной. Затем панораму заволокло тёмно-серым туманом, который быстро рассеивался. Спустя мгновение в окна врезался солнечный свет; самолёт уже находился над облачным покровом, плавно закладывая правый вираж.
Впервые за несколько дней Кингстон позволила себе не слишком оптимистичную мысль. Дела здесь шли неважно, ни с её миссией, ни с людьми, с которыми она встречалась. Она задавалась вопросом, имеет ли её присутствие хоть какое-то значение.
Всё дело было в этой проклятой ситуации на Балканах, уже критической и быстро выходящей из-под контроля. Она начинала думать, что ничто из того, что она, Вашингтон, НАТО или кто-либо ещё может сделать, не поможет. И как, чёрт возьми, она должна выполнять свою работу, когда эти военные шуты упорно продолжают играть в их игры?
За последний год НАТО, под давлением США, несколько раз наносило карательные авиаудары по боснийским сербам, пытаясь остановить массовые убийства боснийских мусульман. Каким-то образом эта война продолжалась… и в последнее время к огню, уже пожирающему Балканы, добавились две новые войны. Одна из них – возобновившаяся война между Хорватией и Сербией; хорваты уже некоторое время собирали боснийских хорватов, бежавших из своей охваченной войной родины, и заставляли их «добровольцами» служить в различных хорватских ополчениях, сначала для борьбы с боснийскими мусульманами, а затем и с сербскими ополченцами.
Вторая новая вспышка боевых действий была ещё более тревожной, поскольку грозила выйти за пределы границ государств, некогда входивших в состав Югославии, и поглотить другие страны региона. Если это произойдёт, то все её пылкие речи в Палате представителей о том, что крупные вооружённые силы больше не нужны после распада Советского Союза, вполне могли обернуться против неё. Соединённые Штаты были на волосок от войны, и порой казалось, что каждый шаг её страны был совершенно неверным.
Корнем этой последней проблемы стала древняя и несчастная земля под названием Македония, разделённая с 1913 года, когда Бухарестский мирный договор разделил страну между четырьмя соседями. Большая часть досталась Сербии, а после Второй мировой войны она была включена в качестве республики в состав Югославской Федерации. Меньшие куски были поглощены Албанией на западе и Болгарией на востоке. Южная часть отошла к Греции, которая сама обрела независимость от османских турок всего восемьдесят три года назад.