Она явно была в ужасе: ночь весёлого и дружеского секса на яхте её парня закончилась перестрелкой, и кровь члена экипажа забрызгала окна каюты. Она попыталась спрятаться под столом на камбузе, но ворвались солдаты и затащили её, голую, на другую лодку, полную злобно ухмыляющихся мужчин, размахивающих оружием. Кто-то дал ей рубашку. Кто-то другой надел на неё наручники, а затем вывел на берег, как животное, вместе с Элени и незнакомцем в плавках и мокрой чёрной футболке. Она не знала, что натворила, не знала, кто такие «морские котики», просто хотела, чтобы они не причинили ей вреда.
Мягко – настолько мягко, насколько это было возможно в сложившихся обстоятельствах – Мердок расспрашивал Никки, используя Папагос в качестве переводчика. Она рассказала им, что работает секретарём в компании «Траханацис Шиппинг» и именно так познакомилась с Элени Траханацис, сыном босса. Хотя Элени не работала у отца, он часто бывал в офисе, и она начала встречаться с ним, наверное, месяцев пять назад. Она ничего не знала ни о IMRO, ни о EMA. Она была македонской славянкой – с её светло-русыми волосами и голубыми глазами она вряд ли могла быть кем-то другим, оставаясь при этом гречанкой, – но она ничего не смыслила в политике и её совершенно не волновала «та другая Македония, что по ту сторону границы». Она родилась и выросла в Ланкадасе, деревне в нескольких милях к северу от Салоник, и за всю свою восемнадцатилетнюю жизнь ни разу не была так далеко, как Афины.
Не раз во время интервью её низкий голос становился всё громче и громче, и громче, и громче, и громче, и громче, и громче, и Папагос приходилось останавливаться и тратить долгие минуты, пытаясь успокоить её. Она понятия не имела, что происходит. Она предполагала, что её и тех, кто был с ней, арестовывают по какой-то причине… но почему он – и в этот момент она повернулась и посмотрела широко раскрытыми от ужаса глазами на Роселли, сидевшего рядом с ней, – почему он поставил подножку Элени, когда тот пытался убежать? Было ли это как-то связано с наркотиками? Она начала думать об этом, когда подруга Элени начала размахивать деньгами. Она не употребляла наркотики, она ничего о них не знала, она не…
«Ладно, ладно», — сказал Мёрдок. «Передай ей, что она не арестована. Мы просто хотим задать несколько вопросов, хорошо?» Когда Папагос поговорил с ней, и она успокоилась, он добавил: «Спроси её об этом Влахосе. Что она о нём знает?»
Поговорив с девушкой коротко и получив гораздо более развернутый и эмоциональный ответ, Папагос повернулся к Мёрдоку: «Интересно, шкипер. Она познакомилась с этим парнем через своего парня Траханациса пару месяцев назад. Правда, он ей не очень нравится».
"Почему нет?"
«Ну, я читаю между строк, но у меня сложилось впечатление, что Влахос — похотливый сукин сын. Предполагалось, что это будут уютные, романтические выходные с Никки, Траханацисом, Влахосом и его девушкой Марией. Влахос хотел превратить их в старомодную оргию, но Никки просто хотела поиздеваться над своим парнем. Проблема была в том, что Траханацис ужасно хотел произвести впечатление на Влахоса и давил на Никки, чтобы та, ну, была с ним особенно любезна».
«Милый. Пусть расскажет тебе о Влахосе. Почему он ей не нравится?»
Папагос выпалил вопрос по-гречески. Никки ответила длинно, сопровождая это быстрыми, нервными жестами. Когда слова начали литься, их уже было не остановить.
Она говорит, что он был грубым, шумным и… высокомерным. Похоже, он считает себя настоящим жеребцом, настоящим даром бога всем женщинам. И он предвзят. Кажется, у Никки есть друзья, соседи её семьи в Ланкадасе, мусульмане. Хорошие люди, говорит она, просто простые люди, которые однажды помогли её отцу, когда у него были какие-то проблемы. Финансовые, кажется. В общем, Влахос всё время говорил о мусульманах… «Турки», как он их называл. Считал, что они все террористы и их нужно зарезать, как свиней. Э-э… это довольно сильное оскорбление для мусульманина, шкипер.
«Я знаю. Продолжай».
«Вот и всё. Что-то про то, что остальные трое спрятали всю её одежду, чтобы заставить её трахнуться с Влахосом. Не уверен, говорит ли она правду или выдумывает историю, чтобы объяснить, почему на ней не было ничего, когда её вытащили из-под стола. Я знаю, что бедняжка до смерти напугана. Она не притворяется».
«Она знает, откуда родом Влахос?» — спросил Мердок.
Через мгновение Папагос повернулся к Мёрдоку, его глаза заблестели. «Бинго, шкипер. Она говорит, что он ей ничего не говорил, но он говорит по-гречески как-то неуклюже, словно это не его родной язык. Хотя, похоже, он говорит по-македонски. Никки тоже, и я знаю, что он говорит с северным акцентом».